Как и вестибюль, комната была пуста. Ничто не изменилось с тех пор, как она оттуда вышла. Кресло Вильяма Фернея еще было придвинуто к столу, уставленному бутылками и стаканами, и девять стульев стояли полукругом около него. Жанна усадила брата, ноги которого подгибались, и только тогда почувствовала странность положения. Что значит это безлюдье и эта тишина? Куда девался их палач? Повинуясь внезапному побуждению, она осмелилась оставить брата и дерзко отправилась осматривать дворец.
Она начала с первого этажа, не пропуская ни одного уголка. Проходя перед наружной дверью, она заметила, что та была заботливо закрыта. Она никого не нашла в первом этаже; но все его внутренние двери, широко распахнутые, доказывали, что обитатели дворца бежали сломя голову. С возрастающим удивлением она прошла остальные три этажа и также нашла их пустыми. Невероятно, но дворец был покинут.
Три верхних этажа пройдены, оставались лишь центральная башня и терраса, над которой она возвышалась. У подножия лестницы, ведущей на террасу, Жанна остановилась на мгновение и стала медленно по ней подниматься.
Нет, дворец не был покинут, как подумала Жанна. Когда она поднялась по лестнице, до нее снаружи донесся шум голосов. Она прошла последние пролеты и осторожно, защищенная тенью, осмотрела террасу, освещенную лучами заводских прожекторов.
Все население дворца собралось тут. С дрожью ужаса Жанна узнала Вильяма Фернея. Она различила также советников, которых видела два часа назад, нескольких людей из Черной стражи и дворцовых прислужников-негров.
Наклонившись над парапетом, они что-то показывали друг другу вдали, обмениваясь больше криками, чем словами, и возбужденно жестикулируя. Что так волновало их?
Внезапно Вильям Ферней выпрямился, отдал громовым голосом какой-то приказ и, сопровождаемый своими людьми, устремился к лестнице, на верхних ступеньках которой находилась Жанна. Все они яростно размахивали револьверами и ружьями.
Еще секунда — и убежище Жанны будет открыто. Что сделают тогда с ней эти люди, охваченные свирепым возбуждением? Она погибла.
Испуганно оглядываясь, бессознательно ища немыслимую помощь, Жанна вдруг увидела дверь, отделявшую лестницу от террасы. Увидеть и толкнуть эту дверь, которая захлопнулась с шумом, было для Жанны Бакстон делом одного мгновения. Ее положение сразу переменилось от этого инстинктивного жеста.
Крики ярости и страшные проклятия донеслись к Жанне извне. Она еще не успела задвинуть последний засов, как люди с террасы стали наносить удары прикладами по неожиданному препятствию, появившемуся перед ними.
Испуганная ревом, ударами, всем этим шумом, Жанна стояла неподвижная, дрожащая. Она не смогла бы сделать ни одного движения даже для спасения своей жизни. Устремив глаза на дверь, она ожидала, что та с минуты на минуту упадет под ударами страшных врагов.
Но дверь не падала. Она даже не дрожала от яростных ударов, которые ей наносили. Тогда Жанна понемногу успокоилась и разглядела, что эта дверь, как и все двери на заводе и во дворце, была сделана из массивной, обитой железом доски, способной выдержать любой натиск. Нечего бояться, что Вильям Ферней взломает ее с теми слабыми средствами, которыми он располагал.
Успокоенная, она пошла к брату и тут заметила, что лестница от нижнего дворца этажа и до террасы была последовательно преграждена пятью прочными дверями. Все предвидел Вильям Ферней, устраивая себе убежище от нечаянного нападения. Его дворец разделялся заграждениями на многочисленные секции, которыми пришлось бы овладевать одной за другой. Но теперь его предосторожности обернулись против него.
Жанна заперла все эти пять дверей, как и первую, и спустилась в нижний этаж.
Окна дворца были защищены крепкими решетками и железными ставнями. Не теряя ни минуты, Жанна закрыла ставни во всех этажах, от первого и до последнего. Откуда явилась у нее сила ворочать эти тяжелые металлические створки? Она действовала лихорадочно, безотчетно, словно в лунатическом сне, ловко и быстро. В какой-нибудь час работа была закончена. Теперь она находилась в центре настоящей крепости из камня и стали, совершенно неприступной.
И только тогда почувствовала Жанна усталость. Ноги ее дрожали. С окровавленными руками, истомленная, она едва спустилась к Льюису.
— Что с тобой? — беспокойно спросил он, видя ее в таком состоянии.
Отдышавшись, Жанна рассказала ему, что она сделала.
— Мы хозяева дворца, — заключила она.
— Но нет ли другого выхода, кроме этой лестницы? — спросил брат, который никак не мог поверить такому повороту дела.
— Нет, я в этом уверена. Вильям заперт на террасе и не выйдет оттуда.
— Но зачем они все там собрались? — спросил Льюис. — Что тут происходит?
Этого Жанна и сама не знала. Занятая приготовлениями к защите, она ничего не замечала. Но теперь можно было узнать. Следовало выглянуть наружу. Они поднялись в верхний этаж и полуоткрыли один из ставней. Тут они сразу поняли возбуждение Вильяма Фернея и его компаньонов. У их ног, темная и молчаливая, лежала эспланада, зато на правом берегу Ред Ривера они увидели яркие огни, откуда к ним доносились свирепые крики. Все хижины негров пылали. Центр города, невольничий квартал, представлял один огромный костер.
Пожар свирепствовал и в Гражданском корпусе, начал загораться уже и квартал Веселых ребят. Из той части этого квартала, которая еще не была затронута пожаром, доносились крики, проклятия, стоны, смешанные с беспрестанной пальбой.
— Это Тонгане! — сказала Жанна. — Невольники восстали.
— Невольники? Тонгане? — переспросил Льюис, который ничего не понял из этих слов.
Сестра коротко растолковала ему устройство Блекланда, насколько знала его по объяснениям Марселя Камаре, Тонгане и раненого советника Франа. Она рассказала в немногих словах, как очутилась в этом городе и по стечению каких обстоятельств стала здесь пленницей. Она также рассказала, зачем предприняла путешествие, как ей удалось установить невиновность их брата Джорджа Бакстона после того, как она присоединилась к экспедиции Барсака, как была схвачена с частью этой экспедиции. Она показала ему завод, блестевший за эспланадой огнями прожекторов, пояснила его значение, назвала своих товарищей, которые, кроме негра Тонгане, там укрывались. А Тонгане отправился поднимать черное население Блекланда, и зрелище, открывавшееся перед их глазами, доказывало, что ему это удалось.
Но у нее, Жанны, не хватило терпения ждать, и она убежала этим вечером, одна, в надежде спасти других осажденных. Так она появилась возле несчастного брата. Тонгане же, очевидно, дал в это время долгожданный сигнал, ему переправили оружие, и восстание развернулось. Вильям Ферней и его компаньоны, которым она внезапно преградила дорогу, очевидно, рвались в битву, которую могли наблюдать только с высокой террасы.
— А что же нам теперь делать? — спросил Льюис.
— Ждать, — ответила Жанна, — невольники нас не знают и в суматохе не различат от других. К тому же мы оказали бы им слабую помощь; ведь у нас нет оружия.
