С ужасными проклятиями некоторые из Веселых ребят бросились к бреши. Очевидно, то, что они увидели за ней, не пришлось им по вкусу, потому что они отбежали обратно и стали совещаться, отчаянно жестикулируя. Затем все они в беспорядке поспешили на правый берег, а Вильям Ферней, отказавшись от мысли проникнуть в первый этаж, быстро поднялся на башню.
Веселые ребята, в необъяснимой панике торопившиеся на правый берег, еще не достигли его, как взрывы, стоившие жизни полусотне людей, сразу разрушили Дворцовый и Садовый мосты. Сообщение с правым берегом было прервано, и те из Веселых ребят, которые еще не достигли моста в момент взрыва, бросились вплавь.
В одно мгновение эспланада опустела, и, если не считать взрывов, гремевших через правильные промежутки времени, глубокая тишина внезапно сменила смятение и шум.
Осажденные в удивлении не знали, что им делать, как вдруг обрушился угол дворца. Марсель Камаре доканчивал свою разрушительную работу. Надо было спасаться.
Они выбежали на эспланаду и, желая узнать причину паники, охватившей Веселых ребят, бросились, в свою очередь, к бреши. Они ее еще не достигли, как ясный звук трубы раздался снаружи, из-за части стены, которая не была разрушена.
Не веря в освобождение, которое им несла эта труба, они остановились в нерешительности, как и их товарищи, укрывшиеся на набережной и спешившие сюда же.
И вот капитан Марсеней — это был он, как, безусловно, отгадал читатель, а пушечные выстрелы и звуки трубы возвещали его прибытие, — увидел несчастных, собравшихся на эспланаде, бледных, истощенных, бессильных, дрожащих от голода и слабости.
Они же, увидев стрелков, показавшихся в бреши, хотели побежать навстречу, но так велики были слабость и волнение этих бедных людей, что они могли только протягивать руки к своим спасителям, а некоторые без чувств свалились на землю.
Плачевное зрелище представилось капитану Марсенею, когда он во главе своих людей вступил на эспланаду. За рекой огромное пространство в развалинах, откуда вырывались клубы дыма; справа и слева эспланады два величественных сооружения, частью разрушенных, но увенчанных еще нетронутыми высокими башнями. Перед ним обширная площадь, усыпанная сотнями тел. Среди площади небольшая группа живых, откуда раздавались жалобы и стоны. К ним и направился капитан Марсеней. Выпадет ли ему счастье найти ту, кого он искал, кого хотел спасти прежде всех?
Скоро он испытал радость, не имевшую границ. Заметив капитана Марсенея, Жанна Бакстон поднялась и подбежала к нему. В этом несчастном создании, с мертвенно бледным лицом, с ввалившимися щеками, с лихорадочно блестевшими глазами, капитан едва узнал ту, которую оставил меньше трех месяцев назад в расцвете сил и здоровья. Он бросился к ней как раз вовремя, чтобы подхватить ее, лишившуюся чувств, в свои объятия.
Пока он старался ей помочь, раздались два ужасающих взрыва, потрясшие почву эспланады. Завод и дворец разрушились одновременно. Среди развалин одиноко стояли две башни — высокие, крепкие, нетронутые. На вершине дворцовой башни видны были Вильям Ферней, его восемь советников, девять слуг и пять человек из Черной стражи, всего двадцать три человека; наклонившись над парапетом, они звали на помощь.
На вершине другой был только один человек. Три раза подряд он обежал вокруг платформы, выкрикивая в пространство непонятные слова и широко размахивая руками. Этот человек кричал во весь голос; несмотря на расстояние, ясно послышалось два раза подряд:
— Горе!.. Горе Блекланду!..
Эти слова услышал и Вильям Ферней; он яростно схватил ружье и, не целясь, послал пулю на башню завода, от которой его отделяло четыреста метров. Пущенная наугад пуля нашла свою жертву: Марсель Камаре поднес руки к груди и, шатаясь, исчез в башне.
И почти тотчас же раздался двойной взрыв, более сильный, чем все предшествующие, и обе башни рассыпались одновременно с чудовищным грохотом, погребая под обломками одна — Вильяма Фернея и его сообщников, другая — самого Марселя Камаре.
После оглушительного грохота наступила глубокая тишина. Пораженные зрители долго смотрели, когда уже не на что было смотреть, долго слушали, когда нечего было слушать.
Все было кончено. Блекланд, разрушенный до основания тем, кто его создал, стал только грудой камня. Чудесное, но несчастное творение Марселя Камаре более не существовало.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Так погибли Марсель Камаре и Вильям Ферней, он же Гарри Киллер. Так погиб удивительный город Блекланд, созданный втайне от мира, и с ним все чудесные изобретения Камаре.
От города осталась куча развалин, которые скоро исчезнут под песчаным покровом. Тучи перестанут посылать живительный дождь, Ред Ривер иссякнет, поля пересохнут, и пустыня, восстановив свою власть, скоро изгладит малейшие следы человека.
Дело Камаре по воле его создателя погибло целиком, и ничто не передаст грядущим векам имени гениального и безумного изобретателя.
Капитан Марсеней сделал все возможное, чтобы сократить пребывание в этих опустевших местах. Но прошел месяц, прежде чем он мог пуститься в обратный путь. Нужно было похоронить сотни трупов, дождаться, пока раненые смогут вынести путешествие и пока вернутся силы к тем, кого он спас в самую последнюю минуту от гибели.
Многие из рабочих не увидят больше родины. Погибло около двадцати мужчин, три женщины и двое детей. Но судьба благоприятствовала членам экспедиции Барсака. За исключением легко раненного Амедея Флоранса, все они остались невредимы вплоть до Тонгане и Малик, идиллия которых возобновилась: они давали друг другу тумаки и весело скалили зубы.
Пока спасенные отдыхали от испытанных потрясений, а раненые выздоравливали, капитан Марсеней собирал разбежавшееся население Блекланда. Часть бандитов, уцелевших от пуль, вняла голосу рассудка и сдалась; других задержали, и судьба их решится потом Негроз собрали и успокоили. Потом их отведут к Нигеру, и каждый из них вернется к домашнему очагу.
Только 10 нюня могла двинуться колонна, предварительно запасшись провизией, в изобилии найденной в городских развалинах и окрестных полях. Несколько человек, тяжело раненных, не могли идти, и пришлось нести их на носилках. Но было время пускаться в путь. Приближался дождливый сезон, который в Судане называют зимой, хотя он совпадает с астрономическим летом. По этим причинам переход совершался медленно.
