Как же она заблуждалась! Сейчас Лена видела перед собой сильного, собранного и внутренне свободного человека. И – ей было нестерпимо страшно за него. Она малодушно жалела, что Доменик не улетел… Вот ее главный внутренний стон: зачем, зачем он остался? Ради чего? Ведь не отпустят… Не отпустят… Как ни очевиден будет абсурд клеветы. Взялись судить, не оправдают. Зачем им это страдание? И ему, и матери… И всем им… Мразям этим только и нужно было, чтоб они испугались и убрались подобру-поздорову. Они бы своего добились и отстали… И пусть этот музей достался бы тем, кто так жаждет его заполучить. Зато человеческая жизнь была бы спасена…
…Между тем лживая тварь Кононенко продолжала свою фантастическую историю:
– Он все со мной сделал, что только хотел… В особо жестокой извращенной форме! И еще этот… оральный секс делал. Вот.
Словосочетание «оральный секс» жертва произнесла с запинкой, предварительно взглянув на свою раскрытую ладонь.
– У нее на руке подсказки записаны, видела? – шепнула Маня сестре.
Точно! Так раньше в очередях химическим карандашом метили ожидающие свои номера, чтоб не потерять самое заветное – место в колонне существ, одержимых мечтой приобретения вожделенного товара. Вот когда навыки-то пригодились!
Похоже, судья, хоть все и решено было заранее, тоже видя, как Кононенко считывает сведения со своей руки, не могла отказать себе в некотором злорадном удовольствии и очень серьезно поинтересовалась:
– Поясните, пожалуйста, суду, что именно вы имеете в виду, утверждая «делал оральный секс»?
Кононенко явно растерялась. Даже пятна красные по круглой физиономии пошли. Потом, однако, ей удалось напрячься, собраться с разбегающимися в страхе мыслями и поделиться своим пониманием не совсем понятного слова:
– Засовывал мне х…й! Туда, откуда орут.
Зал дружно неудержимо расхохотался.
Судья немедленно пообещала удалить всех за смех, хотя сама не смогла сдержать улыбку.
Страдалица озиралась по сторонам, не понимая причину разразившегося веселья. Вроде все правильно сказала. Как учили.
– И откуда же орут? – спросила как ни в чем не бывало судья.
– Изо рта! – со слезой в голосе обиженно выкрикнула Кононенко.
– Продолжайте, – кивнула судья.
– А чего продолжать? Надругался, как хотел. Мало этого? Теперь вот беременная я! Справка вот от врача! Рожу – кто кормить будет?
Справку незамедлительно передали судье.
Ничего себе! Ну и драма разворачивалась! Да еще с такими серьезными последствиями!
Они что, не понимают, что именно в случае беременности легко опровергнуть отцовство того, на кого клевещут?
Или прогресс сюда еще не дошел? Тут не слыхивали о таких доказательствах, как генетическая экспертиза?
А с другой стороны, эффект произведен. И если потом обнаружится, что отцом ребенка изнасилованной является совсем другой мужчина, это же будет потом. А сейчас самая первоочередная задача – наказать вот этого, отдельно взятого преступника.
Тем временем вызвали свидетельницу – главную и единственную, – сидевшую в кустах во время злодейского преступления и все наблюдавшую от и до вот этими самыми честными матрешечными глазами.
Юлия Бурыгина исправно поведала, как, горько плача, трясясь и смертельно боясь, наблюдала из своего укрытия за ужасными событиями.
– Почему же вы не позвали на помощь? – задала вопрос судья.
– Так боялась я! А вдруг на меня перекинется?
– Неужели вы вдвоем не справились бы с одним человеком. Он же явно не богатырь.
– Дык нож у него! И палка! И злой он был тогда очень. Это он сейчас тихо сидит. Испугался, видать. А когда злой – это другое дело совсем. Он матом на нас ругался. Кулаками изо всех сил махал.
– А убежать? Не пробовали? Раз так боялись?
– Я не знаю… – опустила глаза Бурыгина. – Но… Я все видела… Я все скажу…
– Говорите, – вздохнула судья, снова заскучав.
Наличие свидетеля преступления почти на сто процентов решало исход дела. Так объяснил им адвокат. Конечно, если результаты медицинской экспертизы не опровергнут показания «потерпевшей» и «очевидицы».
Бурыгина повествовала. Как накинулся на ее подругу негодяй, как угрожал, как навалился, как совершил насилие. Как непрестанно материл, что было мочи, а потом «делал оральный секс» ее несчастной подруге.
Говорила она без запинки, даже в ладонь не заглядывала. Хорошо заучила текст. Молодец. Такая – пригодится!
Все шло по заведенному порядку. Выступал представитель правоохранительных органов. Он очень четко и кратко поведал, как к ним в отделение обратилась потерпевшая Кононенко. Провели экспертизу. Опросили свидетельницу. Потом поехали к подсудимому. Тот все напрочь отрицал. Привезли в отделение. Завели уголовное дело. Взяли подписку о невыезде. Все как положено. Провели следственные мероприятия…
– Передайте, пожалуйста, результаты экспертизы, – велела судья.
– Они… это… они утеряны были. Их майор Петрук вез в общественном транспорте. В электричке. И утерял. Вот акт. Майору был объявлен выговор.
Акт об утере результатов экспертизы был немедленно передан судье.
Цинизм происходящего даже не поражал. Очевидно, к подобному ведению судебных дел привыкли, как к скучным будням.
Лена и Маня взялись за руки, как в детстве, когда боялись чего-то.
– Эх, бежать им надо было. Дадут ведь срок по полной. Отомстят, – горько шепнула Маня, словно услышав неотступные мысли сестры.
Лена в который уже раз глянула на Афанасию. Та по-прежнему поражала своим спокойствием. Даже улыбалась краешками губ. Или начисто разума лишилась? Сыном собственным жертвует. Загубят ведь парня.
Даже Алексей, вечно принципиально веселый Леший, явно напрягся, чувствуя реальность угрозы, нависшей над Домеником.
Однако ни мать, ни сын не проявляли ни малейших признаков тревоги.
Подошел черед выступить адвокату подсудимого.
– Ваша честь! – обратился он к судье. – Позвольте заявить, что все, здесь прозвучавшее, абсолютно все, до малейшей детали, является вымыслом, за который и так называемой потерпевшей, и свидетелям обвинения, и фальсификаторам, которые за всем этим стоят, по закону полагается уголовное наказание. Защита располагает вескими и неопровержимыми доказательствами только что прозвучавшей здесь лжи всех – подчеркиваю – всех свидетелей обвинения. Лжи от начала и до конца. Целью этой лжи стало стремление завладеть помещением музея, директором которого является мать подсудимого. Дело в том, Ваша честь, что оба флигеля и земля, на которой стоит музей, находится в собственности директора музея и того, кто сейчас находится на скамье подсудимых. Им неоднократно угрожали, требуя при этом переоформить документы на собственность, отказаться от нее. Они неуклонно от подобных требований отказывались. Тогда от угроз вымогатели перешли к действиям. Понимая, что, даже если будет устроен пожар и здания сгорят, земля все равно останется в собственности вышеобозначенных лиц, решено было прибегнуть к оговору. Желавшие захватить собственность рассудили, очевидно, что в этом случае владельцы будут настолько напуганы, что подпишут все, что от них требуют, и навсегда уберутся из страны.
