А вокруг, чтобы поглазеть на вновь прибывших, собралась самая удивительная человеческая смесь, «фауна Мэна», как сказал бы Жоффрей де Пейрак. Индейцы и индианки, деревенские жители и воины в уборах из перьев, в мехах, с блестящим оружием, с разрисованными лицами, женщины с привязанными к спине младенцами, похожими на цветные коконы; затем пестрое сборище матросов, от смуглого уроженца Средиземноморья до бледного рыжеволосого северянина; коренастый Эриксон, жующий табак рядом с неаполитанцем в красном колпаке, два араба в раздуваемых ветром джеллабах; все с абордажными саблями, рапирами, тесаками. Двое или трое мужчин, бородатых, как Никола Перро, в кожаной одежде и меховых шапках, смотрели издалека, опираясь на мушкеты, тогда как солдаты маленького испанского гарнизона, в латах и касках из блестящей вороненой стали, с длинными пиками в руках, держались прямо, как на военном параде.
Командовал ими, по-видимому, худощавый идальго с необыкновенными черными усами. Анжелика его уже видела на «Голдсборо» во время абордажного боя, похоронившего все надежды протестантов. Он крепко сжимал губы и время от времени свирепо ощеривал рот. Несомненно, он, подданный Его Католического Величества, терпел все муки ада, видя, как еретики высаживаются на этих берегах.
Он показался Анжелике самым нелепым из всех. Что делал здесь этот персонаж из блестящей свиты какого-нибудь кастильского вельможи?
Она так пристально рассматривала его и его деревянных солдатиков, что чуть не споткнулась, выходя из шлюпки. Пытаясь устоять, она вдруг перестала понимать, что происходит. Все кружилось. Земля будто поднималась и ускользала у нее из-под ног. Она чуть было тоже не упала на колени.
Чья-то сильная рука поддержала ее, и она увидела рядом с собой смеющегося мужа.
— Вы отвыкли от суши. Еще несколько дней вам будет казаться, что вы на палубе корабля.
Так, держась за его руку, она вышла на берег. Пусть это был случайный жест — ей он показался добрым предзнаменованием.
Правда, мушкеты, направленные моряками с «Голдсборо» на мужчин-протестантов, предостерегали от неумеренного оптимизма.
Теперь, когда улеглось первое волнение, мужчины и их семьи с тревогой ожидали решения своей участи. Суровые к самим себе так же, как и ко всем другим, они не питали никаких надежд относительно будущего, которое было им уготовано. Должно быть, в этих краях власть закона «око за око, зуб за зуб» была еще более непререкаемой, и они не ожидали никакого милосердия от человека, который, как они не раз уже могли убедиться, был скор на расправу. Они, казалось, сами удивлялись, что все еще живы.
К Маниго и его людям приблизились индейцы и положили к их ногам снопы из связанных кукурузных початков, корзины с овощами и различные напитки в удивительных сосудах круглой и продолговатой формы, вероятно, вырезанных из очень легкого дерева, а также готовые кушанья на кусках бересты.
— Образчики того приема, который приготовил для вас великий сашем, — объяснил граф де Пейрак. — Его здесь сейчас нет, но он не замедлит появиться.
Маниго оставался напряженным.
— Что вы думаете сделать с нами? — спросил он. — Пора вам объявить о своем решении. Если нас ждет смерть, к чему вся эта комедия гостеприимства?
— Взгляните вокруг. Это не смерть, а жизнь, — сказал граф, обводя широким жестом роскошный пейзаж.
— Следует ли из этого, что вы откладываете казнь?
— В самом деле, откладываю.
Усталые, мертвенно бледные лица протестантов порозовели. Они мужественно приготовились к смерти, помня его безжалостные слова: «Око за око, зуб за зуб!»
— Хотел бы я знать, что скрывается за вашим милосердием, — заметил Маниго брюзгливо.
Граф топнул по красному песку своим красным сапогом.
— Оставайтесь здесь и постройте порт, который будет более богатым, обширным и знаменитым, чем Ла-Рошель.
— Что это, условие нашего спасения?
— Да… Если только истина в том, что спасение людей в продолжении дела жизни.
— Вы делаете из нас своих рабов?
— Я дарую вам чудесную землю.
— Прежде всего, где мы находимся?
Он объяснил, что они в одном из пунктов берега Мэна, края, протянувшегося от Востока до Порт-Руаяля в Новой Шотландии, граничащего на юге со штатом Нью-Йорк, а на севере — с Канадой и входящего в одну из тринадцати английских колоний.
Ларошельский судовладелец, Берн и Ле Галль ошеломленно переглянулись.
— То, о чем вы нас просите, чистое безумие. Этот изрезанный берег слывет неприступным, — сказал Ле Галль. — Это смертельная ловушка для всех кораблей. Ни один цивилизованный человек здесь не приживется.
— Совершенно верно. Везде, кроме этого места, куда я вас привез. То, что вам кажется очень опасным проходом, всего лишь скалистый порог, судоходный во время прилива и дающий надежное укрытие в этой тихой бухте.
— Если речь идет об убежище для пиратов, я не спорю. Но что касается строительства порта, тут рассказы мореплавателей не оставляют ни малейшей надежды. Вспомните: сам Шамплен потерпел здесь неудачу. Рассказы действительно жуткие. Несколько попыток основать здесь колонию дорого обошлись тем несчастным, которых сюда послали. Голод, холод, катастрофические приливы, зимой ветер приносит снег на самый берег. Вот участь, которую вы нам готовите!
Он взглянул на свои голые руки:
— Здесь ничего нет. Абсолютно ничего. Вы приговорили нас, наших детей и женщин к голодной смерти!
Едва он замолчал, как Жоффрей де Пейрак сделал рез кое движение рукой, подавая знак матросам, остававшимся в одной из лодок. Затем он устремился к красным скалам, выдававшимся в море.
— Идите-ка сюда!
Они нехотя последовали за ним, опасаясь, что сейчас им накинут веревку на шею, но вскоре убедились, что этот невероятный человек всего лишь приглашал их прогуляться по побережью. Они догнали его на самом крайнем мысе, где была причалена лодка. Матросы разворачивали сеть.
— Есть среди вас профессиональные рыбаки? Кажется, вот эти, — сказал он, взяв за плечи обоих мужчин из местечка Сен-Морис, — и особенно вы, Ле Галль. Садитесь в эту лодку, отплывите на глубину и закиньте сети.
— Нечестивец! — возмутился Мерсело, — вы осмеливаетесь пародировать писание.
— Глупец! — добродушно возразил Пейрак. — Нет двух разных способов, чтобы посоветовать одно и то же.
Когда рыбаки возвратились, пришлось всем вместе тащить на берег тяжелую сеть, в которой действительно оказался почти библейский улов.
Обилие, разнообразие и величина рыбы изумили всех. Помимо обычных видов, похожих на те, что встречаются у берегов Шаранты, здесь были и такие, которых они почти не знали: лосось, белый палтус, осетр. Но им было известно, как высоко ценится эта рыба в копченом виде. Огромные сине-стальные омары свирепо бились среди сверкающих рыб.
