— Вы сможете каждый день вылавливать столько же. В определенное время треска целыми косяками укрывается в прибрежных расщелинах. Лососи идут вверх по течению рек на нерест.
— Засаливая и коптя рыбу, можно снабжать провизией суда, стоящие в порту, — произнес Берн, который до сих пор не раскрыл рта.
Казалось, он задумался. Он уже воображал темные склады, пахнущие солью, в которых выстроились бочонки с рыбой.
Граф де Пейрак бросил на него испытующий взгляд и произнес:
— Разумеется. Во всяком случае, вы теперь видите, что голод вам не грозит. Не говоря уже об обилии дичи, о сборе ягод и кленового сиропа и о великолепных растениях, которые выращивают индейцы. Я вам о них расскажу, а пока вы сможете судить о них сами.
Глава 2
Когда они вернулись, отмель выглядела, как пиршественный стол. Туземцы подносили все новые кушанья, корзины с плодами, мелкими, но ароматными, огромные овощи, различные виды тыкв и помидоров. От костров шел запах свежевыловленной жареной рыбы. Некоторые индейцы пританцовывали, размахивая томагавками, украшенными перьями, — оружием с железным или каменным шаром на конце, которым они пользовались, чтобы оглушать своих врагов.
— Где наши дети? — закричали матери, вдруг испугавшись этих диких забав.
— Мама, мама, — верещала Онорина, бросаясь к матери. — Взгляни, каких креветок поймали мы с мистером Кроули!
Вся рожица у нее была вымазана синим.
— Ты будто чернил напилась!
В таком же виде были все детишки.
— Мы наелись «strawberries» и «whortleberries"
[32]
…
«Через несколько дней они все заговорят по-английски», — подумали родители.
— Голода вам бояться нечего, — сказал граф, указывая на все вокруг. — Что же касается холода, есть меха и сколько угодно дров.
— И все же Шамплен потерпел неудачу, — повторил Маниго.
— Совершенно верно. А знаете, почему? Он не знал о существовании береговой отмели, испугался высоты приливов — сто двадцать футов — и суровой зимы.
— Разве вы устранили эти трудности? — раздраженно усмехнулся Маниго.
— Нет, конечно. Высота прилива по-прежнему сто двадцать футов, но это по ту сторону Голдсборо, там, где Шамплен разбил свой лагерь. Он уцепился за тот чертов угол, тогда как в получасе верховой езды расположено место, где мы с вами находимся и где высота прилива всего сорок футов.
— Сорок футов тоже слишком много для порта.
— Не правда. Как раз такая высота прилива в Сен-Мало, процветающем бретонском порту.
— Там не такой узкий проход, — заметил Берн.
— Верно, но там есть Ранс со своими отливами и тиной.
— Здесь тины нет, — сказал Маниго, обмакнув руку в прозрачную воду.
— Значит, у вас даже больше надежды на успех, чем ее было у ваших предков, когда они решили построить неприступный порт на той самой скале, которой было суждено стать Ла-Рошелью. Несмотря на приливы, там столько тины, что очень скоро она совершенно задушит порт. Кто же, как не вы, ларошельцы, сумеет освоить это место, столь похожее на ваш родной город?
Анжелика заметила, что все протестанты собрались вокруг того, кого они по-прежнему называли Рескатором. И, как это обычно бывает, когда говорит компетентный человек, все увлеклись и забыли о двусмысленности своего положения. Его вопрос вернул их к действительности.
— Ничего не поделаешь, мы в ваших руках, — с горечью сказал Маниго. — У нас нет выбора.
— Какой выбор вам нужен? — бросил Жоффрей де Пейрак, глядя ему в глаза. — Выбор плыть на Санто-Доминго? Что знаете вы об этом острове, куда нельзя добраться, не заплатив дани карибским пиратам, и который периодически грабят флибустьеры и морские разбойники с острова Тортуги? Да и чем там заняться таким людям, как вы, предприимчивым, энергичным, знающим море и морскую торговлю? Рыбной ловлей? В тамошних скудных ручьях водится лишь немного пескарей, а у берега полно свирепых акул.
— Но у меня там были деньги и отделения торговой компании, — сказал Маниго.
— Вряд ли они уцелели, и дело даже не в пиратских налетах. Vae victis
[33]
, господин Маниго. Вот если бы у вас сохранилось прочное положение в Ла-Рошели, была бы еще надежда вернуть себе кое-что на островах. Но сами вы разве не уверены в том, что те, кто были на Санто-Доминго и в Ла-Рошели, вашими дорогими, преданными, услужливыми компаньонами, уже поделили все, что вам принадлежало?
Маниго смутился. Слова Рескатора слишком живо напомнили ему о собственных его опасениях. Граф продолжал:
— Сами вы настолько убеждены в этом, что одной из причин, заставивших вас захватить мой корабль, был страх прибыть на острова совершенно нищим, к тому же имея передо мной обязательства оплатить расходы за плавание. Ваш план, достойный корсара, давал вам два преимущества. Устраняя меня, вы тем самым избавлялись от кредитора и владельца прекрасного корабля. Корабль заставил бы считаться с вами тех, кто встретил бы вас хуже, чем бродячего пса, если бы вы явились на острова как нищий переселенец.
Маниго не спорил. Он лишь скрестил руки на груди и склонил голову, глубоко задумавшись.
— Значит, господин граф, вы полагаете, что мои опасения по поводу прежних моих компаньонов на островах и в Ла-Рошели были обоснованными. Это ваше предположение или уверенность?
— Уверенность.
— Откуда вам все это известно?
— Мир не так велик, как кажется. Зайдя однажды в порт у берегов Испании, я встретил одного из самых болтливых людей на свете, некоего Роша, с которым познакомился еще на Востоке.
— Я слышал это имя.
— Он был представителем ларошельской Торговой палаты. Он рассказал мне об этом городе, из которого только что уехал, и о вас, чтобы продемонстрировать, каким образом власть и богатство в Ла-Рошели перейдут от богатых протестантов к католикам. Вы были обречены уже тогда, господин Маниго. Но в то время, слушая его, я не предполагал, что буду иметь.., честь, — он отдал полный иронии поклон, — предоставить на своем корабле убежище тем самым гонимым людям, о которых он мне говорил.
Казалось, Маниго его не слышал. Затем он глубоко вздохнул.
— Что же вы раньше не рассказали обо всем, что знали? Быть может, удалось бы избежать кровопролития.
— Напротив, думаю, что тогда вы бы еще яростнее стремились ограбить меня, чтобы обрести надежду взять верх над врагами.
— То, что былые друзья от нас отвернулись и мы остались без средств, еще не давало вам права распоряжаться нашими жизнями.
— Вы же распорядились нашими. Мы в расчете. К тому же, имейте в виду, что, кроме выращивания сахарного тростника и табака, в чем у вас нет никакого опыта, вы могли бы там заняться только работорговлей. Так вот, я никогда не стану способствовать появлению еще одного торговца неграми. Здесь вам придется отказаться от этого недостойного промысла. Поэтому вы сможете заложить основы нового мира, который не будет с самого начала нести в себе зародыш разрушения.
