Фадул клялся, что в Ильеусе такие часы, из чистого серебра, стоят вдвое дороже. Он открывал мешок перед жадными глазами хозяек, а сам прислушивался к движениям на кухне, откуда доносился запах эшкалдаду
[11]
и изысканный аромат фейжоады
[12]
— для него ни одно блюдо не могло сравниться с фейжоадой: тут и шпика в достатке, и солонина, и копченое мясо, и свиная колбаса! Что касается аппетита, тут он пошел в своего дядю-священника.
В общем, хороший человек, полезный. Он мог даже причастить умирающего, облегчив ему переход в лучший мир, быстро и с миром в душе. В таких тягостных ситуациях он был большим помощником: даже самый привязанный к жизни человек не мог противостоять голосищу и смешному произношению Фадула. Его заупокойное пение исторгало слезы даже у бездушных жагунсо.
В зарослях какао, если человек хочет сколотить состояние и у него нет плантации, посаженной на собственной земле, он должен приумножить свои способности. Бродячий торговец, таскавший свой магазин на собственном горбу, Турок Фадул зачастую лечил, а если надо, мог и священником поработать. Он оперировал абсцессы, вырезал фурункулы, промывал раны перекисью водорода, прижигал их йодом. В сумке его всегда были четыре незаменимых лекарства: «Лечебное чудо», «Здоровье женщины», мазь святого Лазаря и касторка. С их помощью он лечил любую болезнь, кроме черной оспы и проклятой лихорадки, — от этой напасти средства не было. В этой глуши он многих вылечил без всякого врача и аптеки, без какой-либо сторонней помощи.
Он был ризничим в ливанской деревне, помогая отцу Саиду в отправлении таинств, и сейчас, не колеблясь, крестил детей, которые без его помощи умерли бы язычниками, без права на Царствие Небесное. Он благословлял сожительствующих, вытаскивая их из пучины греха, в котором они жили, давая им новый социальный статус и повод для пирушки с кашасой и танцами до упаду. Кум Фаду сам любил поплясать под гармонь, девушки его держали за знатного кавалера.
Став обладателем оружия, Фадул Абдала решил расширить сферу своей деятельности и начал давать деньги под проценты. Делал он это благоразумно, выбирая, кому доверить свой скромный капитал, свои денежки. У него были жесткие сроки выплат и сложная финансовая таблица. А под пиджаком угадывался пистолет. Все знали, что это подарок капитана Натариу, доказательство дружбы.
Благодаря финансовым операциям сбережения его возросли, и близился тот час, когда он навсегда оставит сумку бродячего торговца и построит себе скромный домик. Нужно было только выбрать перспективное место, новое селение, где еще нет конкуренции.
4
Рассказав, где ему довелось заблудиться и передохнуть, он узнал, что это место называют Большая Засада, в память об ужасной западне, за которой последовало хладнокровное убийство. Все это произошло несколько лет назад во время кровавой борьбы, которую полковники вели за последние заросли — на этой стороне Змеиной реки уже не оставалось ни пяди земли, у которой не было хозяина.
В пылу рассказа бесчестные типы с языками без костей называли имена, связанные со знаменитой засадой, но Фадул знал, как относиться к сплетням и интригам: они в одно ухо влетали, а в другое вылетали. Некоторые слухи лучше пропускать мимо ушей.
Другую информацию — ту, которая действительно была интересной, — Турок Фадул собирал в домах работников, на террасах полковников, черпал из болтовни прохожих, во время нескончаемых переходов, длившихся недели и месяцы. Караваны, перевозившие какао с фазенд на железнодорожную станцию в Такараше, понемногу отклонялись от старой дороги в сторону Большой Засады — идеального места для ночевки. В некий момент движение на тропе стало более интенсивным, чем на главной дороге.
В один прекрасный день знакомый погонщик по имени Лазару, слепой на один глаз, воспевая преимущества ночевки в Большой Засаде — животные там могут безо всякого риска утолить жажду в естественном бассейне, образованном рекой, могут пастись в обильных зарослях, и при этом убежать им некуда, — посетовал: «Почему же там, в таком подходящем месте, еще нет никакого трактира, пусть даже маленького, где можно было бы купить кашасы на глоток, немного курева, галеты, рападуру, соль и сахар?» Тот умник, который обоснуется в Большой Засаде, разбогатеет со дня на день.
Фадул внимательно выслушал и продолжил тактику «дал — собрал». Но, возвращаясь в Итабуну с двойной целью: пополнить запас товаров и снова увидеть Зезинью ду Бутиа — это даже не зазноба, это больше, хотя она и не толстая, и не грудастая, — нашел способ попасть в эти края, сопровождая вьючный обоз. И каково же было его удивление, когда он обнаружил, что Большая Засада уже не пустует. Помимо деревянного сарая, служившего складом для запасов высушенного какао, здесь выросли несколько глинобитных домиков, а еще несколько как раз строились. Уже появились проститутки, в клиентуре недостатка не было — это были работники с близлежащих плантаций, лесорубы и наемники, а также проезжие жагунсо и погонщики, останавливавшиеся на ночевку.
Звуки гармони, песни, свет керосиновых фонариков, тяжелое дыхание людей в хижинах. Утром с уходом обоза оживление спадало и снова возрастало с наступлением вечера.
Когда Фадул в прошлый раз сюда попал, то понял: его вела рука Божия. Он думал, что заблудился, в то время как Бог вел его, направлял его шаги. И не для того чтобы он передохнул денек, как ему тогда показалось. Он привел его сюда, чтобы показать место, где Фадул должен исполнить обет, следуя своей судьбе. Сомнений быть не могло. Перед тем как продолжить путь, Фадул Абдала принял все необходимые меры.
Капитан Натариу да Фонсека посещает свои владения
1
Между ними устного соглашения было более чем достаточно. Письменное и подписанное выглядело бы не просто излишним, оно означало бы обидное недоверие, став доказательством неуважения. По договору Натариу теперь именовался главным управляющим фазенды Аталайа — быть просто управляющим негоже для капитана Национальной гвардии. Он получил право каждый месяц проводить несколько дней в имении, которое начал обустраивать на землях, полученных в благодарность за хорошую службу. За такую службу не расплатиться никаким жалованьем. Полковник Боавентура в благостном расположении духа подытожил дело:
— Теперь, Натариу, мы не хозяин и служащий — мы теперь одного поля ягоды.
— Пока вы живы, я ваш, что бы ни случилось.
— Я знаю это, мне известна твоя преданность, и стараюсь отвечать тебе тем же.
Натариу стоял с серьезным лицом. У него был повод для продолжения разговора:
— Есть еще кое-что, о чем бы я хотел попросить вас, если позволите, полковник.
Еще кое-что? Удивленный полковник уставился на мамелуку:
— Можешь говорить, я слушаю.
— Зилда опять брюхатая. Я хочу, чтобы ваша милость и дона Эрнештина стали крестными ребенка, когда он родится.
