– Дай-то Бог! А силы у него есть – ему и не такое выпадало на веку.
Они все разом пускались в воспоминания, из которых следовало, что своего господина они хорошо знали и, по-видимому, любили. Но ратники так шумели, что Анна испугалась, как бы не проснулся Филип, и выпроводила всех за дверь. Последним шел Оливер, и она ему шепнула:
– Как ты мог привести их сюда?!
– Да парни просто с ума сходили без хозяина.
– Ты мог выдать меня! Что, если бы они узнали меня?
– Нейуортцы в глаза не видали принцессу Уэльскую.
Они переговаривались в дверях, пока толпа на улице не стала требовать выйти леди Майсгрейв. Они были простодушны и никак не могли опомниться от появления новой супруги барона. Несмотря на ее протесты, Анну вывели из хижины и усадили на брошенное на землю седло у пылающего костра.
Кто-то принес мешок с едой, и Анне достался кусок копченой колбасы и луковица. Простая солдатская пища. Она так и задремала с луковицей в руках и не противилась, когда кто-то поднял ее, отнес в дом и осторожно уложил подле Филипа. На короткое время она могла считать это место по праву своим.
Однако, когда на другой день она, напоив Филипа бульоном, поведала ему о вчерашнем происшествии, он промолчал, и Анна забеспокоилась.
– Ты осуждаешь меня?
– Я не привык лгать своим людям.
Анна отставила плошку. Руки ее дрожали.
– Ты забываешь, что это не моя затея. Да и что мог сделать Оливер? Выбора не было. Когда они прискакали, я спала рядом с тобой. Я могла быть сочтена либо шлюхой, либо супругой.
Филип попытался улыбнуться, но улыбка тут же сменилась болезненной гримасой. Испуганная Анна перевела разговор на другое.
Анна часто давала Филипу маковый отвар, чтобы он больше спал. Он был еще очень слаб, настолько слаб, что она не решалась сказать ему о своей беременности. В их отношениях по-прежнему было тепло, и солдаты Майсгрейва волей-неволей перестали сомневаться в том, что она их новая госпожа, но взгляд Филипа порою ее пугал. В нем были и сострадание, и глухая тоска.
Он считает, что вскоре им предстоит снова расстаться! Всему виной этот злосчастный брак с Ланкастером. «О, Эд Ланкастер! Верный сын, во всем повинующийся своей матери, для которой теперь, когда нет больше Делателя Королей, я не представляю ни малейшего интереса…» Она только облегченно вздохнет, если Анна Невиль бесшумно исчезнет, а она сможет подобрать для Эда куда более подходящую партию. Но она, Анна, не в силах переубедить Филипа. Для него их отношения были тяжким грехом, мучительно-сладким, упоительным, но грехом. А иначе и быть не могло. Она была ее высочеством принцессой Уэльской, и теперь сознавала, что на его решение ничто не сможет повлиять, даже если она объявит, что беременна.
Спустя несколько дней, когда Филип уже мог приподняться, облокотясь о высокое изголовье, Анна сняла с его головы повязку. Рана на голове почти затянулась, хотя боль от стрелы еще мучила его. Анна слышала, как при дыхании что-то словно скрежещет в его груди. Но когда она склонилась над Филипом, чтобы расчесать его волосы, он приподнял руку и осторожно провел по ее груди.
Анна игриво шлепнула его по пальцам.
– Вы, сэр рыцарь, однако, малый не промах.
Но у нее часто забилось сердце и тепло разлилось по телу.
– Ты действительно выздоравливаешь, Филип!
Но глаза Филипа снова были серьезны и печальны.
Анну привел в неистовство этот взгляд, она смахнула с лица улыбку и сцепила зубы, едва сдерживая гневное дыхание.
Как хорошо знал Филип эти вспышки ярости! Он чувствовал, что ничего не сумеет объяснить, что ее душа гораздо более свободна, чем его, и только она может смести те препятствия, которые ему представляются непреодолимыми.
– Анна!
Она торопливо отошла, сжимая руки.
– Ты сам сказал, что был неправ, отказавшись от меня. Зачем же ты множишь ошибки?
Ему было трудно говорить. Наверно, следовало бы отложить объяснение до того времени, когда станет легче. Но все же он едва слышно сказал:
– Тогда я был в отчаянии. Но, страдая, я в глубине души чувствовал, что мы поступили, как должно. Мы избежали, может быть, тяжелейшего греха в нашей жизни! Наша любовь была бы любовью отверженных, и мы никогда не изведали бы счастья. Только всемогущему Богу ведомо, как я любил тебя всякий день и час и так буду любить всегда.
Она шагнула к нему. Глаза ее фосфоресцировали, как у кошки.
– Если бы ты не был так слаб, я бы ударила тебя!
Филип хрипло вздохнул. Анна глядела в угол хижины, закусив губу.
– Анна, неужели ты считаешь, что мы смогли бы всю жизнь прожить во лжи?
Она обернулась.
– А как, по-твоему, я прожила все это время? Я лгала, лгала и лгала… Ты не любишь этого, Филип Майсгрейв, но разве ты не бывал при дворе и не знаешь, что ложь там столь же естественна, как желание есть или справлять нужду. Ты пугаешь меня грехом, но разве не ты толкаешь меня в клоаку, где обитают во тьме предатели, убийцы, кровосмесители и воры всех мастей и званий?..
Анна видела ужас и растерянность на его лице. Да, она много пережила за это время, она стала сильнее. Филип не боялся смерти и крови, его не пугали опасности, но он не ведал, что такое постоянное ожидание измены, когда за тобой шпионят те, кого ты любишь, когда близкие лгут и предают, когда ты становишься беспомощной игрушкой в руках тех, кто сильнее и злее. И она пожалела Филипа. Не стоит его во все это посвящать. Зачем ему знать о том, что ожидает ее, вздумай она вернуться к супругу в тягости…
Но на другой день он снова заговорил об этом.
– То, чего ты хочешь, неосуществимо. Ты принцесса Уэльская, и ты не можешь взять и просто исчезнуть. Тебя будут искать до тех пор, пока не найдут. Вспомни, твой свекор, король Генрих, одно время даже пустился бродить по дорогам, питаясь подаянием, но его в конце концов опознали и отправили в Лондон. Ты же – красива и молода, тебя многие видели и знают.
– Кому я могу понадобиться? Мои ближайшие родственники всегда считали меня полусумасшедшей. Когда я жила в аббатстве Киркхейм, кроме отца, никто меня не навещал. Им всем станет спокойнее без Анны Невиль.
– Тебя будет искать твой супруг.
– Супруг? – Анна рассмеялась. – Супруг, который бросил меня на произвол судьбы, зная, что Уорвик рискует проиграть битву. Супруг, который не поспешил на помощь отцу и дал ему погибнуть. Что может нас связывать с ним после этого?
– И все же ты должна вернуться. Перед Богом и людьми ты его жена, Анна. Ты сказала свое «да» перед алтарем, когда вас венчали.
Не глядя на Филипа, Анна отрицательно покачала головой.
– Нет, Фил. Куда-куда, но к Эду я не вернусь. Он сам отвергнет меня, узнав, что я вернулась беременной.
