Женщины вновь принялись за работу, постукивали их станки, слышалось перешептывание. Я с наслаждением обмылась и переоделась в незнакомую, но чистую одежду — тунику некрашеного светлого холста с узкими рукавами, накинула на плечи и голову шерстяную шаль. Я давно уже не носила мирских одеяний, меня смущало, что подол туники короче, чем у моего одеяния послушницы, и доходил лишь до щиколоток, не скрывая ступней. Я села за своей ширмой на скамью, поджав под нее ноги.
Вскоре вернулась Труда, принесла мне перекусить — еще горячие с пылу жару лепешки, тушеную капусту, салат из редиски с зеленым луком, сдобренный сметаной, и кусок баранины, от которого шел изумительный аромат. Я и не заметила, как проголодалась, но все же прежде чем приступить к еде, я прочла полагающуюся молитву.
Труда все время стояла рядом, держа в руках кувшинчик с элем.
— Ишь, какая вы богобоязненная девушка, ну точь-в-точь наша госпожа. Сэр Эдгар сказал, что вы ее подружка?
Норфолкские крестьяне и челядь всегда запросто держатся с окружающими. Вот и Труда, подсела ко мне, расспрашивала, что же со мной приключилось, нетерпеливо ерзая, ожидая пока я прожую, чтобы ответить. Обычная саксонская простолюдинка, но одета в добротное сукно, а головная повязка, обрамляющая ее пухлые щеки, даже накрахмалена. Наши прихожанки в Святой Хильде выглядели куда проще.
Я заметила, что и перешептывание работниц прекратилось, тоже слушали, даже замедлили работу. Труда, устав добиваться моих сдержанных пояснений, заговорила о своем. Рассказала, что еще недавно жила в фэнленде, а когда госпожа переселилась в Гронвуд, то с охотой пошла к ней в услужение. Здесь всегда оживленно, всегда есть с кем посудачить. Да и положение ее устраивает — состоять при датской жене лорда шерифа и почетно и выгодно. И она опять властно прикрикнула пряхам, чтоб не прекращали работы.
— А моя госпожа, дай ей Бог здоровья, расположилась тут, как истинная леди. Замок хоть и не достроен, но над залом уже есть несколько прекрасно отделанных покоев, а так же уютная спаленка, где Гита милуется с шерифом.
Как спокойно она об этом говорила! И словно бы с одобрением. Хвалила Эдгара. Вон как де хорошо он относится к ее госпоже, как нежен с ней, богато одаривает. Специально для нее накупил дорогих тканей, красивых перчаток, мягкой обуви, мехов. А еще и Снежинку ей подарил, самую лучшую кобылу из своего табуна, и лично обучал Гиту ездить верхом. И теперь, когда он устраивает охоты или они ездят в гости к кому из соседей, леди Гита всегда ездит на белой арабке, какой нет и у этих надменных нормандских дворянок.
Этой темной женщине и в голову не приходило, что все подобные милости — не более чем плата богатого вельможи ублажающей его наложнице.
Наконец я не выдержала и попросила проводить меня в часовню. Труда, похоже, заметила некое раздражение в моем голосе, поглядела пытливо, но не перечила.
Часовня в Гронвуде была уже отстроена, она была деревянная, довольно обширная и, как по пути сообщила мне Труда, каждое воскресенье вся челядь шерифа и строители отстаивают там мессу. Мы уже достигли крыльца часовни, когда Труда тронула меня за локоть, указав в сторону.
— Вон, полюбуйтесь-ка.
Я оглянулась и замерла на месте. Во двор въезжала Гита в сопровождении пары грумов и смуглого низкорослого пажа. Она восседала на великолепной белой, как снег, лошади, закутанная в лиловый бархатный плащ до кончиков башмаков, а на ее волосах. Заплетенных в косы, сверкал чеканный золотой обруч.
Моя подруга была разом похожа и на величественную королеву, и на легкомысленную красотку. На ее лице играл румянец, волосы на висках растрепались, зубы сверкали в улыбке.
Я видела, как к Гите подошел шериф, что-то сказал и она засмеялась. Я заметила, как нежно и почтительно поцеловал ей руку Эдгар, не отпустил, прижал к щеке. Гита улыбалась, пыталась высвободить ее, но он вновь ловил ее запястье, целовал. На них многие глядели, но эти двое словно и не замечали общего внимания, увлеченные друг другом. Постыдно было так придаваться чувству на глазах толпы, но одновременно и прекрасно. И почему-то мне пришла мысль, что Эдгар действительно любит и ценит Гиту. А она… Я на себе убедилась, какой притягательной силой обладает шериф. Наверное приятно, когда тебя любит такой мужчина. Но разве его чувство может быть истинным, когда все знают, что он скоро ждет другую, а Гита для него просто доступная женщина? И все же… все же… Его внимание к Гите, его мягкая нежность, то что он окружил ее такой роскошью и почтением… Как бы я себя повела на месте Гиты? Я?!. О, Святая Хильда! Как я могла даже подумать о подобном!
Я кинулась в часовню, как в укрытие. Долго молилась, преклонив колени у алтаря. И как всегда молитва успокоила меня, привела в благостное состояние. Я глядела на огонек лампады у распятия, не замечая ничего вокруг, отрешась от всего. Может поэтому и не заметила, когда рядом оказалась моя подруга. Только вставая увидела ее коленопреклоненной немного позади себя: Гита, как и в Святой Хильде, не стала прерывать мою молитву, даже присоединилась к ней. И только когда я поднялась и наши взгляды встретились, она улыбнулась, а в следующий миг, мы так и кинулись друг к другу.
— О небо, как же я рада тебя, Отил! Я не поверила своим ушам, когда Эдгар сказал, что ты в Гронвуде.
Она обнимала меня и смеялась, выглядела счастливой, ни тени смущения. Я тоже не решилась сразу сказать о причине своего приезда, и вместо того, чтобы пенять ей за легкомыслие, только и твердила, как рада ее видеть, как она похорошела.
Когда мы вышли из часовни, Гита принялась меня расспрашивать, как меня приняли, всем ли я довольна, понравилось ли мне в Гронвуде. Она действительно, держалась тут как хозяйка. Это стало особо заметно, когда мы вернулись в донжон, и ее окружили люди, спрашивали, теребили, просили внимания. Она стала отдавать распоряжения, но заметив, что я теряюсь, увлекла меня в сторону, извинилась, сказав, что мы сможем спокойно поговорить немного позже, когда она выполнит свои дела хозяйки замка. А пока она препоручила меня заботам того смуглого мальчика, какого сперва приняла за ее пажа. Но оказалось, это бастард Эдгара.
— Это Адам, — говорила Гита, обнимая ребенка. — Он сын Эдгара от сарацинки и просто чудесный ребенок. Да, Адам? И ты не откажешь мне, если я поручу тебе проводить нашу гостью в мою комнату наверху?
Мальчик тут же взял меня за руку, стал увлекать по лестнице наверх. Я заволновалась, что сейчас окажусь в покое, где Гита «милуется» с шерифом. Но оказавшись в небольшой комнате, огляделась. Этот покой в недостроенном замке был уютен и богат. Скамьи у стены покрыты сукном, всюду вышитые подушки, резные стульчики, а на полу ковер, столь роскошный, что страшно ступить. В нише окна пяльцы с неоконченной вышивкой, в ящичке яркие мотки ниток, пестрый бисер в коробочке. Рядом пюпитр для письма, коробка с пергаментом, заточенные перья. Видимо Гита не отказывалась от привычных занятий и в миру. А рядом горка с книгами. Гита всегда любила читать и Эдгар шел навстречу своей датской жене, покровительствуя даже ее столь дорогостоящему увлечению, как книги.
