Она повернулась к мужу столь стремительно, что ее длинные косы отлетели в сторону, задев по лицу преподобного Радульфа.
— Как ты смел! Да я за это… — она почти задыхалась.
Эдгар наконец перестал чесать пса за ушами.
— Думаю, миледи, нам следует поговорить без посторонних.
Он открыл створку дверей, жестом приглашая ее за собой. Бэртрада вышла с достоинством королевы. Но даже закрытые двери не могли приглушить ее гневного голоса, даже звона посуды, когда она в гневе кидала первое, что попалось под руки. Я был прав, предвидя это.
Их разговор длился около часа. Мы прислушивались, порой обменивались быстрыми взглядами. Епископ Радульф явно был удручен. Клара притихла в углу, порой еще всхлипывая. Я мерил шагами покой и всякий раз, как поворачивался от камина, видел освещенное огнем лицо аббата Ансельма. Не мог не заметить, что толстяк едва ли не потирал руки от удовольствия.
Наконец, когда Бэртрада выдохлась, а может сдалась доводам мужа, появился он сам. Вот уж, воистину, ледяное сердце. Лицо невозмутимое, словно только что «Рater njster» прочитал. Подошел к столу, метнул в рот несколько маслин. Я почувствовал на себе его взгляд, но никак не отреагировал. Мне-то что. Я человек миледи.
Но Эдгар уже глядел на Клару.
— Бог мой, девушка, если ты так необходима госпоже, то ради всего святого. По крайней мере ты сможешь и молитвенник за ней нести в церковь, и собачек ее кормить. Надеюсь ради этого не понадобятся еще две дюжины других.
Он не стал выслушивать благодарный лепет Клары и вышел. А спустя минуту за ним последовал и епископ радульф. Мы же с преподобным Ансельмом направились в покой, где оставалась Бэртрада.
По виду графини я понял, что ей пришлось уступить. Поникшая, нервно кусающая губы, с взбившимися вокруг лица темными кудрями, она полулежала в кресле. Ансельм тут же взял ее руку в свои, стал успокаивающе похлопывать.
Я не дал ему всецело завладеть ее вниманием, шагнул вперед.
— Итак, миледи, я еще ваш человек или могу предлагать свой меч кому иному?
Она наконец поглядела на меня.
— Не мели вздор, Гуго. Не хватало, чтобы я по воле этого грубого сакса еще лишилась своих телохранителей.
И недобро усмехнулась.
— Пути Господни неисповедимы, и кто знает, может ваша помощь мне еще понадобится. Даже против Эдгара.
Про себя я отметил эти ее слова.
Меж тем Ансельм, склонясь к Бэртраде, заговорил:
— Этот сакс не должен так поступать с дочерью короля Генриха. Подумать только, кто он — и кто вы. А ведь, признаюсь, и у него рыльце в пуху. Хотите узнать, почему он так тянет с вашим переездом в Гронвуд?
Бэртрада тут же оживилась, но аббат тянул, давая понять, что его сообщение — не для посторонних ушей. Но он ошибался, считая, что у Бэртрады могут быть от меня тайны. И хотя меня попросили удалиться, чтобы толстяк чувствовал себя свободнее, часом позже я уже знал, в чем дело.
Увы, аббат оказался полным глупцом. Ему пришло в голову, что проведав о датской жене графа, обитавшей в Гронвуде, он настроит Бэрт против Эдгара, тогда как на деле вышло наоборот. Препятствия всегда только взбадривали ее, а то, что Эдгар способен обратить внимание на другую, было для нее что твоя вязанка хвороста для уже начавшего угасать пламени ее влюбленности.
Рассказывая мне об этой Гите Вейк, она то и дело подходила к окну и справлялась, куда уехал Эдгар. Она теребила кончик косы и задавала бессмысленные вопросы, а в конце концов отчаянно воскликнула: неужто есть кто-то, кто может значить для Эдгара больше. Чем она, женщина, столь возвеличившая его?
Как по мне — ей стоило бы пореже напоминать об этом супругу. Благодарность — тяжелое бремя, и редкий мужчина станет любить женщину только из чувства долга.
Эдгар вернулся уже на другой день. И хотя Бэртрада тут же заперлась в своем покое, она вскоре открыла ему, особенно, когда муж сказал, что привез кое что для нее. И как же заулыбалась Бэртрада, завидев подарок — прозрачно светящееся колье из янтарных капель, скрепленных золотыми шариками.
Эдгар сам застегнул колье на шейке супруги.
— Говорят янтарь получается из смолы. Но мне больше нравятся рассказы, что это слезы русалок.
Я внутренне чертыхнулся. Как же легко купить женщину, даже дочь короля, обычной побрякушкой. Дорогой, однако, побрякушкой. Мне такую за все свое жалование не приобрести.
А пока я негромко покашлял в кулак, привлекая внимание Бэртрады. Умница Бэрт сразу все поняла. Отступила от мужа, надменно вскинув подбородок.
— Осмелюсь спросить, милорд, отчего это украшение вы привезли мне, а не вашей любовнице?
Эдгар стоял ко мне спиной, я не видел его лица. Была лишь небольшая пауза. Но когда он заговорил, голос его звучал спокойно.
— Миледи, о какой любовнице идет речь?
— У вас их так много?
Браво, Бэрт!
Но тут она не сдержалась.
— Я говорю о саксонке, какую вы поселили в Гронвуд-Кастле.
Граф только пожал плечами.
— Саксонка? Моя любовница? Вас ввели в заблуждение, мадам. Гронвуд только ваш замок. Он построен для вас. И он вас ждет. Мы отправляемся туда немедленно.
Я отвернулся, когда они обнялись. Чтож, янтарное колье, да еще замок в придачу — тут чье угодно сердце растает.
* * *
Когда я увидел Гронвуд-Кастл, моя ненависть к Эдгару Армстронгу достигла предела. И тем не менее я не мог сдержать восхищения — я, который видел немало крепостей и замков вельмож и королей.
Гронвуд еще пах свежей побелкой, олифой и древесиной, но как он был великолепен! Эти резные каменные своды, эти полукруглые арки, витые колонны, винтовые лестницы, это потрясающее центральное окно с витражами, способными потягаться с самыми знаменитыми соборами евромы!
Окончательно достроенной была только главная башня — донжон. На окружающие цитадель могучие стены каменщики еще поднимали грузы, слышался стук мастерков. Во внешних дворах всюду громоздились кучи щебня, корыта с известняковым раствором. Однако легко было представить, как будет выглядеть Гронвуд, когда работы будут окончены. В центре — величественный донжон, могучая шестиугольная башня, каждый из углов которой венчают навесные дозорные башенки. Вокруг донжона — внутренний двор с садом, плацем для обучения воинов и часовней. Далее — внутренняя крепостная стена, чьи куртины
[51]
соединяют круглые башни с помещениями для гарнизона и прочими службами. Вторая стена, несколько более низкая, но такая же мощная, охватывает обширное пространство внешнего двора, где расположены жилища челяди, хозяйственные постройки, скотные дворы, псарня и голубятня. В мощной надвратной башне закреплены цепи надвратного моста, переброшенного через наполненный водой ров, за рвом высится земляной вал, увенчанный частоколом из заостренный бревен.
