Таким образом, донжон был окружен тремя почти непреодолимыми линиями обороны, а снаружи, за стенами замка, шумел небольшой городок — из тех, что обычно возникают вокруг подобных твердынь. Здесь уже жили с семьями строители, кузнецы и каменщики, а по воскресным дням сюда съезжалось окрестное население на торги и возникал рынок.
И вот я целыми днями бродил по замку, все оглядывал, расспрашивал, даже своей заинтересованностью расположил к себе главного строителя Гронвуда каменщика Саймона. Гронвуд-Кастл, объяснял он, будет замком-крепостью, но со всеми удобствами и нововведениями, начиная от каминов с дымоходами до отхожих мест с особой системой канализации. Прибавьте к этому роскошь отделки — дубовые панели на стенах, уютные ниши окон, галереи на изящных подпорках, а так же богатство обстановки, все эти ковры, инкрустированную мебель, мягкие перины — и вы поймете, что я почувствовал оказавшись в Гронвуде. Это был замок моей мечты, замок за обладание которым, я отдал бы пол жизни. И принадлежал он выскочке саксу, чей удел разводить свиней и дышать дымом под тростниковыми кровлями.
Я не могу объяснить, что всколыхнулось в моей душе. Гронвуд… Это было, как первая любовь, как пожар в крови. И это притом, что внешне я был абсолютно спокоен. Даже словно замкнулся в себе. И все размышлял отчего мы — я и сакс Эдгар — оказались в столь неравном положении — он господин, я в подчинении. Простая случайность, удача — и вот он зять короля, граф Норфолк и владелец замка в который я влюбился с первого взгляда. Но удача вещь изменчивая. Я знавал сеньоров, которые попирали ногами смертных, а умирали в застенках. И дал себе слово, что стану злым роком Эдгара, сделаю все, чтобы скинуть его.
И ключ к этому — Бэртрада. Именно она извлекла его из грязи и возвысила. Но тут у меня было некое преимущество — я пользовался ее доверием, а он нет. Конечно Бэртрада его жена и вынуждена повиноваться. Но в этом же была и проблема — Бэрт не желала жить в послушании. А после того, как убедилась, что в Гронвуде нет никакой соперницы, ее влюбленность к мужу снова пошла на убыль. Я видел какой раздраженной была графиня после первой их ночи в Гронвуде. Заметил это и Эдгар, глядел на жену словно в недоумении. Вновь меж супругами стали происходить ссоры.
Стремясь во всем поддерживать Бэртраду, изо дня в день я разжигал ее недовольство. Как-то Эдгар попросил жену быть немного приветливее с его бастардом Адамом. Однако Бэртраду при виде этого мальчишки передергивало от отвращения.
— Не хватало еще, чтоб я утирала сопли этому отродью сарацинки!
— Полегче, Бэрт, ты должна быть снисходительна к Адаму, по крайней мере при его отце.
— Ты так считаешь?
Кровь Христова! Ну и прелесть же была Бэртрада, когда так спрашивала меня.
Я пояснял:
— Вы с графом Норфолком женаты уже более двух месяцев, спите вместе, и тем не менее ты все еще не понесла. А ведь наш саксонский вельможа ждет не дождется, что ты нарожаешь ему целый выводок сыновей. Раз уж ты пока не оправдываешь его надеж, то должна быть любезнее с его отпрыском.
Но я-то знал, насколько Бэрт не переносит детей. И от моих слов она так и вспыхивала, жаловалась на свою женскую участь, на приставания супруга, и, уж поверьте мне, ласковой с Адамом ее вряд ли можно было назвать.
Однако Эдгар вскоре что-то заподозрил или наконец решил, что наша близость с Бэрт не соответствует ее положению, и с этого времени стал предпринимать все для того, чтобы мы виделись с ней как можно реже. Вместе с тем ни мне, ни моим людям не было поручено ни какого дела, и это был явный намек на то, что мы, сорок крепких воинов, по сути едим свое хлеб даром.
А потом мы и сами совершили ошибку: как-то напившись со скуки, изрядно набедокурили в одной из его деревень. Избили сельского старосту, поваляли женщин, подожгли пару хлевов. Когда сошел хмель и мы поняли что натворили, было уже поздно. Граф вызвал меня и первым делом холодно заметил, что мы не в завоеванной стране, а его долг — следить за порядком. Из нашего жалования будет удержана сумма, необходимая для покрытия убытков, но если подобное повториться, мы будем немедленно высланы из графства.
Однако закончил он неожиданно миролюбиво:
— Ты не глупый парень, Гуго, понимаешь, что содержу я вас только ради графини, но рано или поздно, мне придется решать, как с вами поступить. Некоторых все же ушлют, но тех кого я сочту достойными службы, наделю землей, они смогут содержать себя сами, и будут являться на службу только по вызову. Так что при наличии усердия, ты вполне сможешь найти свое место.
Свое место! Я едва не взвыл. Что мне предлагал этот сакс!? Чтобы я стал мелким помещиком — а это то, чего я менее всего хотел. Вот если бы он возвысил меня, дал мне подходящую должность в управлении графством, чтож может тогда я бы и поменял свое мнение о нем. Хотя… Ничего я не желал более чем занять его собственное место.
И я начал искать ошибки Эдгара. Конечно у него, как у любого вельможи, не может не быть злоупотреблений. Но король Генрих не глуп, он понимал что на святых среди своих вассалов не может рассчитывать. И мне надо было выискать нечто такое, что всерьез опорочит графа. Я стал разъезжать по всему графству, выведывать, выспрашивать. Так я узнал, что некоторые норманны недовольны, что их ставят вровень с саксами. Но в наше время это уже не повод. Генрих Боклерк сам стремился покровительствовать обоим народам и пример возвышения самого Эдгара тому пример. Потом я узнал, что прекрасный граф поддерживает отношения с тамплиерами, а этот Орден полу-монахов полу-воинов, уже неоднократно будил подозрения Генриха.
Немало любопытного я узнал и от аббата Ансельма. Сей прелат поведал мне о событиях мятежа прошлой зимой. Причем выслушав все в изложении Ансельма, я понял, что Эдгар отнюдь не безгрешен в этом вопросе. Он ведь не покарал ни одного из саксонских мятежников, и если учесть, что главную зачинщицу мятежа, ту самую Гиту Вейк, даже возвеличил, то уже это можно представить королю, как личную заинтересованность его зятя сакса.
Была еще и странная история с поимкой Гая де Шампер. Сей рыцарь был в розыске и эмиссары короля то и дело прочесывали английские графства, едва появлялся слушок, что сэр Гай появлялся. Вроде видели его и в Норфолке. Причем Эдгар при этом повел себя несколько странно. Он зафрахтовал судно в порту Ярмута и оно стояло без дела, пока неожиданно не отбыло. Причем с единственным пассажиром на борту, какой подозрительно походил по описаниям на разыскиваемого изгоя.
Было немаловажным и, что Эдгар поддерживал руку Стэфана Блуаского. И как же я жалел, что в свое время пустил все на самотек, мало прислушиваясь к тому, что доносила Клара. Теперь же я только зря пытался выпытать что-либо у этой потаскушки, ибо Клару не интересовало ничего, кроме ее влюбленности в каменщика Саймона. А так как он получал совсем неплохое жалование, Клара мечтала женить его на себе.
Изыскивая причину, как бы навредить Эдгару, я обратил внимание даже на рынок под стенами Гронвуда. Дело в том, что позволять открываться рынкам — прерогатива короля. А Эдгар покровительствовал не только горонвудскому торгу, но и рынкам в Ай, в Восточном Ротерхеме и еще в нескольких местечка, отовсюду получая плату. Но делать подобное, без специальной лицензии, значило обходить закон. Однако Эдгар все же королевский зять, а родне многое прощается. Ну обойдется сакс штрафом в казну — у него столько денег, что с него не убудет. Вот если жалоба будет исходить от Бэртрады…
