Однако сейчас было не до воспоминаний. Он живет здесь уже
второй день и не получает пока никаких указаний. Вчера вечером он снова побывал
у Народного музея, но безрезультатно. Сегодня он пойдет в третий раз и снова,
как и вчера, в восемь вечера будет ждать своего связного. Это была еще одна
трудная часть их работы — умение ждать. От нее зачастую зависело очень многое,
и Дюпре никогда не торопил время. Телефонный звонок вывел его из задумчивости.
— Господин Дюпре? — послышалось в трубке.
— Да, — помедлив, подтвердил он.
— Вас беспокоит портье. Пожалуйста, спуститесь вниз. Вас
здесь ждет один человек.
— Меня? — удивленно переспросил Шарль.
— Да, господин Дюпре.
— А… Сейчас спущусь… — «Странно, очень странно. Кто еще меня
может здесь ждать?» — подумал Шарль, вставая с кровати. Затянуть галстук и
надеть пиджак было делом одной минуты. Дюпре уже взялся за дверную ручку, когда
ему показалось, что в коридоре слышен какой-то шорох и чьи-то быстрые шаги. Он
неслышно отступил назад, тихо взял туфли и, бесшумно приставив стул к краю
двери, взобрался на него, стараясь встать так, чтобы в любом случае суметь
отскочить в комнату.
Над дверью была стеклянная перегородка. Почти все номера в
гостинице были такими. Дюпре неслышно прильнул к окну, успев за какие-то доли
секунды осмотреть коридор. Буквально в трех метрах от него двое мужчин, подняв
пистолеты, целились ему в лицо. Его реакция оказалась безупречной. Он был уже
на полу, когда осколки стекла посыпались ему прямо на голову. «Вот подонки, —
невесело усмехнулся Шарль, — профессионалы. Стреляют с глушителями, чтобы
ничего не было слышно». Раздалось еще несколько сухих щелчков, очевидно, на
этот раз они решили изрешетить дверь.
«Интересно, что я буду делать, если они попытаются войти, —
подумал Дюпре. — Оружия-то у меня нет».
Но за дверью было тихо. «Так, — размышлял Шарль, — значит,
они пока не знают, что у меня нет оружия, и боятся войти. А может, убрались.
Вряд ли. Пока не увидят труп, не уйдут. — Он приподнял голову. — Что ж, начало
великолепное. Кажется, это только завтрак, а обед мне еще предстоит». Дюпре
пополз к телефону и набрал номер.
— Да, — послышался голос.
Уже услышав голос, Шарль мог бы со спокойной совестью
положить трубку — это был явно не голос первого «портье», но он решил на всякий
случай проверить все до конца.
— С вами говорят из 1409-го номера. Моя фамилия Дюпре. От
вас звонили ко мне в комнату минут пять назад?
— Из 1409-го? Сейчас проверим. Нет, господин Дюпре, вам
никто не звонил.
— Спасибо. Пришлите ко мне, пожалуйста, горничную. — Он
положил трубку. Ну что ж, этого и следовало ожидать. Увидев постороннего, они
уберутся. Это не в их интересах.
Но кто они и откуда узнали его фамилию и место пребывания?
Налицо явная утечка информации. Явная. Как бы там ни было, сегодня ему
обязательно надо быть у Народного музея. А может, использовать резервный канал
связи? Рука Дюпре потянулась к телефону. Нет. Надо выяснить до конца с первым
вариантом, а резервный на крайний случай.
Чьи-то шаги в коридоре. Кажется, женские. Идет спокойно.
Остановилась у дверей. Так, вроде бы ругается. Она, наверно, думает, что я от
нечего делать сломал перегородку и искромсал дверь. Теперь надо спокойно
открыть ее. Наверняка те двое уже убрались. Он взялся за ручку двери,
прислушался. Тишина, только ворчанье старой горничной. Дюпре рывком отворил
дверь, отступая в глубь комнаты. Женщина, явно не ожидавшая этого, на секунду
умолкла, уставившись на Дюпре. Ничего не поделаешь. Шарль рывком притянул
женщину к себе. Та попыталась закричать, но уже через мгновение носовой платок
Дюпре сделал эту попытку абсолютно бесперспективной.
— Я извиняюсь, — чудовищно путая слова, произнес
по-югославски Дюпре, связывая разорванной простыней руки горничной. — «Хорошо
еще, что она старая, а то бы подумала, что я пытаюсь ее изнасиловать», —
невесело подумал Шарль. Но в любом случае неприятностей с югославской полицией
у него теперь будет хоть отбавляй.
Он окинул взглядом комнату, бережно перенес женщину на
кровать, еще раз извинился и тихо вышел из комнаты. Несколько осколков упали по
ту сторону двери. Он осторожно сгреб их ногой в комнату и захлопнул дверь. С
собой он взял только маленький чемоданчик. «Умение расставаться быстро со
своими вещами — тоже привилегия агента», — вспомнилась одна из заповедей их
школы. В коридоре ни души. Дюпре, осторожно озираясь, направился к холлу.
Внезапно в конце коридора кто-то появился. Один, нет, двое, трое, пятеро. Шарль
перевел дух. Туристическая группа. Женщины, дети. Теперь по лестнице вниз, и
как можно быстрее. Выйти надо, конечно, из запасного выхода — он знает здесь
все ходы и выходы.
Кажется, вышел. Все в порядке. Берем немного правее. Здесь
киоск. Спокойнее. Покупаем газету. Пока ничего необычного. Вон, кажется, такси.
Что-то очень вовремя оно появилось. Пропустим его. Вот второе. Нет, нет, оно
буквально следом за первым. Времени нет, а торопиться не надо. Так а вот это
уже наше. Остановим.
— Куда поедем? — спросил пожилой белградец.
— В Чукарицу, — сказал Шарль, делая неправильное ударение.
Шофер, вздохнув, включил зажигание. Машина двигалась по
улицам довольно неторопливо. Дюпре успел уже освободиться от большинства своих
бумажек, а некоторые наиболее важные он переложил в саквояж, настроив его на
«уничтожение». Чемоданчик был хитро устроен. Если кто-то чужой попытается
открыть его, не зная цифрового кода, он моментально воспламенится и все
документы, находящиеся в нем, будут уничтожены.
Машина плавно затормозила у большого серого здания.
— Чукарица, — равнодушно произнес шофер, не оборачиваясь.
— Спасибо, — по-немецки поблагодарил его Дюпре и, уплатив по
счетчику, быстро вышел из машины. «Кажется, югославская полиция хоть на время
потеряет мой след, — подумал он. — Здесь должен быть проходной двор». Вот он.
Хорошо. Быстро в ту сторону. Удача. Чья-то попутная машина показалась из-за
угла. Шофер резко тормозит.
— Площадь Теразие? — говорит довольно чисто Дюпре, показывая
в сторону.
— Садись, — охотно предлагает автолюбитель.
Шарль плюхается на сиденье.
— Быстрее, быстрее. — Это единственные слова, которые он
может произнести без акцента. Если этот автомобилист окажется болтуном, все
пропало. Нет, кажется, молчит. А если заговорит? Дюпре стал искать носовой
платок. Придется делать вид, что у меня насморк. Черт побери. Носовой платок-то
остался в номере. Ну ничего, там остались еще несколько моих грязных сорочек и
старая щетка. Жалко, конечно, щетки, но когда на одной чаше весов твоя жизнь, а
на другой щетка с грязным бельем, выбирать не приходится. Ни одни весы в мире
не сохранят равновесие при таком неравномерном распределении.
