— Да, благодарю вас. — Банкир сладко потянулся. Ему был
предоставлен трехчасовой сон по настоянию Дюпре.
— Прекрасно. Тогда перейдем к делу.
— Но я уже все рассказал, — удивился банкир, — почти все.
— Вот именно «почти», — усмехнулся Шарль, делая ударение на
последнем слове.
— Что вы хотите этим сказать? — настороженно спрашивает
Муни.
— Меня интересует прежде всего, под какое обеспечение банк
«Ньюген-Хэнд» предоставил вам такие суммы? Почему целый ряд банков охотно
финансировал ваши лаборатории? Не знать этого вы просто не можете. Хотя бы
потому, что отвечаете в триаде за финансовую деятельность организации.
Дюпре, приехавший три часа назад, быстро разобрался, что к
чему, и теперь они вдвоем с Мигелем обрабатывали Муни. Луиджи было сделано
строгое внушение за неумение владеть нервами.
И хотя Мигель постарался смягчить вину Минелли, разбитое
лицо банкира говорило само за себя.
Банкир молчал.
— Опять? — поморщился Мигель.
— Послушайте, Муни, мы же условились — предельная
откровенность. — Шарль встал со своего стула, подошел к банкиру. — После всего,
что вы нам рассказали, ваша жизнь не стоит и цента. Мы, полиция, конкуренты или
ваши компаньоны — какая разница? Теперь вы обречены. Ваш единственный шанс —
предельная откровенность. Кстати, я сильно подозреваю, что Майкл Хэнд поступил
в вашей ситуации именно так, хотя я еще не знаю, кто и зачем допрашивал его. Ясно
лишь одно — он исчез именно в тот момент, когда это было необходимо. Меня,
например, очень интересует, где он скрывается. Полагаю, что вы знаете, где он.
Нет? Жаль. Хотя похоже на правду. Итак, я жду ответа на свой вопрос.
— Хэнд был связан с ЦРУ, — тихо произносит банкир.
Шарль широко улыбнулся.
— Это я знаю. Ну и что?
— Деньги тоже поступали оттуда.
— А, вот это уже лучше. В каких целях? Для чего ЦРУ
переводило вам деньга?
— Мы оказывали им большие услуги.
— Конкретнее.
— Наши люди контролировали зону Флореса и несколько раз
убирали свидетелей, случайно узнавших об открытии там ценных месторождений.
— Уран? — коротко спрашивает Дюпре.
— Вы и это знаете?! — Муни поражен. — Да, уран. Открытие
урана долго держали в тайне. Его обнаружили там несколько лет назад, но
некоторым не нравилось, что об этом знает слишком много людей.
— И только за это вам платили такие деньги? — иронически
хмыкает Гонсалес. — Ты смотри, какие благотворители. Можно подумать, они не
могли обойтись без вас.
— Не только за это. Не только, — банкир словно ищет
подходящие слова и наконец выдавливает: — Мы поставляли наркотики ЦРУ и
Пентагону. Большие партии. Необработанные.
— Чокнулся! — Мигель, не сдержавшись, вскакивает с места. —
Объясни.
— Я ничего не знаю. Дурасо был в курсе всего происходящего.
Пентагону зачем-то нужны огромные запасы наркотиков, так он мне однажды сказал.
— Вы думаете, он знал, для чего нужны эти запасы? —
спрашивает Дюпре.
— Убежден, — кивает банкир.
— Он работает начальником полиции Мехико? Вы не ошиблись?
— Нет. Я даже однажды был у него на приеме. Там было
несколько министров правительства и советник посольства США в Мексике.
— Ясно, — Дюпре мрачно откидывается на спинку кресла и
почему-то зло смотрит на Гонсалеса, — с этим вопросом все ясно.
Некоторое время в комнате стоит тишина.
— Мы вас оставим на несколько минут. — Дюпре выпрямляется,
жестом приглашая Гонсалеса следовать за ним. Они выходят в другую комнату.
Шарль останавливается, тихо закрывает за собой дверь. В соседней комнате слева
спит Луиджи Минелли. Весь предыдущий день он провел за рулем, и Шарль решил
предоставить ему отдых, не подозревая что события развернутся таким образом.
— Ты знаешь, что он американец? — в упор спрашивает Дюпре.
— Да.
— Его настоящее имя Дамиано Конти. Он бывший офицер ЦРУ. Ты
понимаешь, что это означает в подобной ситуации? Я не хочу быть неправильно
понятым. И не хочу, чтобы в последний момент меня убили выстрелом в спину.
— Не понял. — У Мигеля моментально пересыхает в горле.
Они говорят по-английски, и ему приходится труднее, чем
Дюпре.
— Согласно инструкции мы не имеем права вести расследование,
если в дело замешаны территориальные органы государственной безопасности
какой-либо страны. На это нужно специальное разрешение.
— Я знаю, но при чем тут мы? — недоуменно пожимает плечами
Гонсалес.
— Один, а может, и двое из нас работают на ЦРУ. Проводить
расследование в таких обстоятельствах верх идиотизма. Ты не считаешь?
— Один это точно, а кто второй? — парирует Мигель.
— Не знаю. Ты не знаешь, кто я, я не знаю, кто ты. Я и не
имею права тебя спрашивать об этом. Но иногда нужно нарушать инструкцию. Если
мы запросим разрешение, об этом моментально узнают в ЦРУ. Их представители и
так уже запрашивали наш отдел относительно пребывания в Индонезии. Здесь идет
крупная игра, и нельзя ошибиться. Значит, будем рисковать. Но я должен быть
уверен в своих людях.
— Я отвечаю за Луиджи, — твердо произносит Мигель.
— И даже в том случае, если нам придется разоблачать
незаконные действия ЦРУ и Пентагона? — иронически хмыкает Дюпре.
Гонсалес молчит.
— В любом случае надо решать все втроем. Буди его. — Решает
региональный инспектор.
Через три минуты Луиджи, уже пришедший в себя, слушает
разоблачения Муни в пересказе Мигеля.
— Ну и что?
— В каком смысле?
— Я давно знаю, что ЦРУ имеет связи с мафией. Это
естественно. Хорошие источники информации, целая сеть осведомителей. В любой
стране полиция имеет своих осведомителей среди преступного мира, это не секрет.
— Но Муни утверждает, что наркотики нужны Пентагону, — сухо
замечает Дюпре.
Теперь уже поражен Минелли.
— Он лжет. Я сам допрошу его. Он наверняка лжет.
— Смысл? — Шарль жестом сажает на диван вскочившего было
Луиджи. — Он ведь и так сказал слишком много.
Очевидно, Минелли вспомнил в этот момент свою встречу с
Кларком у Флореса. Вот почему он молчит. У него не хватает слов на опровержение
такой дикой версии. Для чего Пентагону наркотики? Хотя… кто знает…
