Правительство снова ушло в отставку, и все политические
комментарии сводились к вопросу: какие партии войдут в новое правительство, кто
его возглавит — христианский демократ, республиканец или социалист? Во всяком
случае, по улыбке президента республики было видно, что этот вопрос еще не
решен. Кинничи недовольно засопел.
В дверь постучали, вошел охранник.
— Господин следователь, к вам дон Микеле.
Кинничи моментально выключил телевизор.
— Зови.
— Где ваш секретарь? — спросил Шарль.
— Я его отослал. Мы будем только втроем. Я попросил нашего
гостя прийти без адвоката.
Дверь приоткрылась, и охранник, льстиво изгибаясь, придержал
ее. В комнату не спеша, довольно уверенно вошел старик лет шестидесяти.
Подвижное лицо, темные глаза и острый выпирающий подбородок приковывали к себе
внимание. Он был среднего роста, одет в темно-синий костюм. Шарль заметил, что он
слегка прихрамывает.
Вошедший, не дожидаясь приглашения, кивнул следователю и
опустился на стул. За ним сел и Кинничи. Шарль отошел к окну.
— Не туда, — вдруг раздался хриплый голос.
Дюпре обернулся.
— Сядь так, чтобы я тебя видел, — старик ласково смотрел на
него, но в голосе слышался металл.
Шарль взглянул на Кинничи.
Тот неопределенно пожал плечами, и Дюпре решил повиноваться.
Он взял стул и сел слева от Кинничи.
— Ты звал меня, Рокко? Я тебя слушаю. Предупреждаю: ни
одного вопроса. Иначе я потребую своего адвоката. Ты просил меня приехать на
частную беседу, и я решил приехать. Я уже давно тебя не видел. Говорят, ты и
Фальконе снова что-то задумали. Ай-яй-яй, а еще наш земляк, сицилиец.
Кинничи чуть извиняюще улыбнулся.
— Ну, дон Микеле, вам жаловаться грех. Вам-то я не доставлял
беспокойства.
— А Чефалу забыл? Там, если мне не изменяет память, ты троих
арестовал. А ведь все хорошие ребята, примерные отцы семейств. А в Ликате?
Приехал с шумом, пострелял, и в результате оставил две семьи без отцов.
Нехорошо, — старик вдруг сверкнул глазами, и Дюпре почувствовал такую ненависть
к нему, что содрогнулся. — Нехорошо, — повторил старик.
Следователь взглянул на Дюпре.
— Дон Микеле, это моя работа. Я не приказывал их убивать. Они
убили полицейского, и карабинеры вынуждены были открыть огонь. Я тогда очень
сожалел об этом.
— Сожалел, — прохрипел старик, — сожалел… Ну да ладно. Мы
люди мирные, нам в ваших делах трудно разобраться. Говори, зачем звал?
— Дон Микеле, вы, кажется, знаете Ди Перри. Что он за
человек, по-вашему?
Старик равнодушно уставился на следователя.
— Ты что, только поэтому меня и звал? Что за человек? Тебе
лучше знать. Хороший человек. Торгует яблочками, сливами, грушами. Никому вреда
не делает. А для чего он тебе? Я же предупреждал — ни одного вопроса.
— Да нет, дон Микеле, я не настаиваю. Не хотите — не
говорите. Просто нам стало известно, что он и наркотиками занимается. Вот мы и
решили спросить вас.
Старик даже не спросил про наркотики. Его показное равнодушие
как рукой сняло. Забыв всякую осторожность, он гневно прохрипел:
— Джованни? Этот щенок? Не посмеет. Я его хорошо знаю. Его
хобби — овощи, фрукты, и ты напрасно его подозреваешь.
— Ну что вы! — Следователь подмигнул Дюпре. — Не подозреваю.
У нас вот есть кассета с записью разговора Ди Перри со связным триады «Черные
мечи». И большая партия, дон Микеле, — целых сто пятьдесят килограммов.
— Врешь, — убежденно сказал старик, — Джованни не посмеет.
Он не занимается наркотиками.
— Хотите послушать? — вместо ответа спросил следователь.
Старик задумался. Он почувствовал подвох.
— А зачем мне слушать?
— Просто так. Чтобы убедиться, что я не вру. Так включать
запись?
Старик промолчал.
Кинничи кивнул, и Дюпре, достав заранее приготовленный
магнитофон, вставил кассету. Раздалось шипение, и послышался голос Ди Перри.
С первой же минуты Шарль обратил внимание на поведение
старика. Услышав голос Ди Перри, дон Микеле вцепился правой рукой в край стола
и за все время не проронил ни звука. Лишь судорожно сжатые пальцы говорили о
его состоянии. Запись кончилась. Старик продолжал сжимать край стола.
— Где сейчас Ди Перри? — с усилием вымолвил дон Микеле.
— Мы выпустили его на свободу. Адвокат говорит, что это не
доказательство.
Старик выпустил край стола и улыбнулся.
— Хитер, — сказал он, — хи-те-е-ер. Хочешь помочь нам,
Рокко? Я не ожидал от тебя.
— Да нет, дон Микеле. Просто хочу выяснить, может ли Ди
Перри торговать наркотиками? Вот вы говорите, что нет. Я тоже так думал, но
видите? И кроме того, говорят, сам Индзерилло дал свое согласие. И Бонтаде
тоже.
Старик открыл рот, выпустил воздух и снова закрыл. Дюпре
испугался, что того сейчас хватит удар.
— Ну, если ты врешь, Рокко, — сказал с открытой угрозой
старик, — если ты врешь…
— Ди Перри действовал по указанию Сальваторе Индзерилло —
вот протокол допроса связного, — следователь брезгливым жестом бросил несколько
листков бумаги на стол перед своим собеседником. — Можете прочитать.
Старик дрожащей рукой полез за очками, достал их, водрузил
на нос и, собрав листки, принялся читать. Дюпре обратил внимание на его руки.
Крупные, с набухшими венами, это были руки крестьянина или фермера, но не
всесильного миллионера и главы одного из «семейств» мафии, одного из ее
«некоронованных королей».
Шарль не знал, что за дверью стоят двое телохранителей дона
Микеле. А на улице их ждут две машины с вооруженными людьми мафии. Он не знал,
что адвокат находился наготове здесь, во Дворце правосудия, с самого утра. Дон
Микеле предусмотрел все меры предосторожности, но такой новости он явно не
ожидал. Руки, державшие листки, начали дрожать, и старик время от времени
опускал их на стол. Кончив читать, он аккуратно сложил листки бумаги и протянул
их Кинничи.
— Возьми.
Следователь спрятал бумаги в ящик стола.
— Ну так что, может Ди Перри заниматься наркотиками или нет?
Как вы считаете, дон Микеле?
Босс мафии зло прищурился.
— Я всегда говорил, что этому мальчишке нельзя доверять. Но
Розарио не слушал меня… Да… — зло протянул старик, — ты сообщил мне плохую новость,
Рокко. Но я все равно доволен, что узнал. У тебя все?
