Мигель приветливо кивнул им. Сел в машину. Крепко пожал
протянутую ладонь Дюпре, поцеловал руку миссис Дейли.
— Хорошо добрались? — спросил он, улыбаясь. Вернее, пытаясь
улыбнуться.
— Ничего. Как дела у тебя? — Шарль посмотрел на своего
бывшего помощника. — Судя по виду, что-то произошло.
— Так, — неохотно признался Мигель.
— А все же?
— Может быть, мы заедем куда-нибудь, — предложила миссис
Дейли, — так будет удобнее.
Спустя пятнадцать минут они сидели в тихом маленьком
ресторанчике. Посетителей в эти дневные часы почти не было, и они наслаждались
тишиной и покоем. И могли спокойно поговорить. Слово за слово Мигель рассказал
все, что с ним случилось за эти несколько дней в Нью-Йорке. Он постарался не
щадить и себя — прямо сказав, что в смерти Роберто виноват он один. Рассказал и
о том, каким образом удалось найти человека мафии.
— Кто он? — спросил Дюпре.
— Уилкотт.
— Чем он объяснил свое предательство?
— Ничем. Он не ответил ни на один вопрос. Мы не успели. В
этот день дважды на улице грабители останавливали господина Уркварта. У него
унесли все деньги. Пытались найти шифрованное донесение, узнать, что случилось
с Уилкоттом. Не вышло. А журналисты сразу обо всем узнали. Еще бы. Заместителя
Генерального секретаря ООН не часто грабят дважды в день. Это моментально
попало в газеты. Уилкотт их прочел. Мы не сообразили перехватить ежедневные
вечерние выпуски. Он, конечно, сразу догадался, что это наша работа. И через
час покончил с собой выстрелом из пистолета. Прямо в висок.
Они помолчали. Мигель, как бы раздумывая, добавил:
— Я так и не понял, что заставляло его, офицера разведки,
имеющего неплохие перспективы, вполне обеспеченного человека, живущего к тому
же без семьи, стать пособником мафии. Деньги? Не слишком ли часто прибегаем к
этому объяснению? Может быть, что-нибудь другое? Я не знаю.
— Теперь и мы не узнаем, — Шарль нахмурился, — хотя,
впрочем, деньги — главный стимул таких людей. Ты еще очень молод, тебе трудно
понять.
— Наверно, — согласился Гонсалес, — кстати, вы ничего не
сказали о своих «приключениях». Неужели ничего не произошло?
— Как сказать. Ди Перри арестовали, потом отпустили под
залог. Связного мы взяли. Наркотики доставлялись действительно Индзерилло. На
одной из военных американских баз существовал перевалочный пункт. Вот,
собственно, и все.
— Так что, Ди Перри будет гулять на свободе? А Индзерилло?
— По предложению группы «Р-11», изучившей ситуацию, решено
не вмешиваться. Индзерилло слишком крепкий орешек. Наши люди просто сообщили
конкурентам из других «семейств» обо всем. Я понимаю, что это не лучший выход,
но в сложившихся условиях у нас не было иного. Ты же знаешь — доказательств
почти никаких. Мы же не можем предъявить банкира. А другие будут молчать.
Разговорчивый язык обычно отрезают вместе с головой. Это стиль Индзерилло.
— А что это даст?
— Они начнут устранять друг друга. То есть мешать друг
другу. А это уже немало. Хотя пока это только догадки. Увидим.
— Ты останешься здесь? — спросил вдруг Гонсалес, меняя тему
разговора. — Я слышал, тебя переводят в отдел безопасности?
— Да, — неохотно подтвердил Дюпре.
— Поздравляю нового комиссара Дюпре. — Мигель даже шутил с
не очень веселым лицом.
— Кстати, можешь поздравить и себя. Тебя рекомендовали на
должность регионального инспектора. — Элен приняла шутливый тон Гонсалеса.
— Спасибо. Но я все-таки должен поздравить вас дважды.
По-моему, так, — насмешливо прищурился Мигель, — во всяком случае, ваша
«супружеская пара» выглядит на редкость гармонично.
— Это правда, — весело подтвердила Элен, — мы собираемся
пожениться.
— И не пригласили на свадьбу?
— Ну что ты, — Элен даже рассмеялась, — ты будешь первый
гость. Впрочем, нет, свидетель со стороны жениха.
— А нельзя со стороны невесты?
— Увы! Я уже обещала вашему комиссару.
— Ну и типы. Шарль отбил красивую женщину, наш комиссар
лишил меня возможности поцеловать невесту. Не везет мне с женщинами и с
друзьями. Впрочем, я думаю, что на правах друга жениха могу позволить себе
такую вольность.
— Думаю, можешь, — согласилась Элен, — хотя, впрочем, нет. Я
не могу решать. Надо спросить моего будущего мужа. Он такой ревнивый, просто
ужас. Знаешь, я однажды ночью не пришла домой, и он устроил мне сцену ревности.
Прямо Отелло.
— Уже? — Мигель пришел в притворный ужас. — Еще не успели
пожениться, а ты уже обманываешь, — он вздохнул, — впрочем, я всегда говорил:
нельзя доверять женщинам. Особенно красивым.
— Ты смотри, какой женоненавистник! Хорошо еще, что я буду не
твоей женой. Впрочем, с такими взглядами… — Элен покачала головой. — Я не знаю,
стоит ли ему разрешить один поцелуй. Как ты считаешь, Шарль?
— Решай сама. — Дюпре с просветленным лицом слушал диалог
Элен и Мигеля.
— Черт с ним. Пожалеем его. Но только один поцелуй, а то
смотри, — Элен погрозила пальцем, — муж убьет и меня, и тебя.
— Конечно, один. А то еще действительно убьет.
— Точно. Тем более что все публичные дома Индонезии имеют
теперь твои фотографии, — добавил невозмутимо Дюпре.
Все трое рассмеялись. Шарль посмотрел на часы.
— Вы торопитесь? — Мигель заметил этот взгляд.
— Да нет, пока не очень. Но, понимаешь, хотим заехать
навестить детей Дамиано. От Нью-Йорка всего два часа лету, и я взял его
ребятишкам игрушки. И потом… мы же не участвовали в похоронах, — сердито сказал
Дюпре.
— Так чего вы сидите? Я лечу с вами. Когда самолет?
— Через три часа.
— Мы же опаздываем. Мне еще нужно предупредить комиссара и
взять разрешение. — Мигель решительно поднялся. Кивком головы подозвал
официанта. — Счет.
Дюпре полез в карман. Гонсалес подтолкнул его к выходу.
— Давай, выходите. Все равно фирма платит. Я мигом. Только
возьму пару шоколадок. У них здесь особенные, фирменные.
Элен и Шарль вышли из ресторана. Гонсалес расплатился с
официантом и попросил принести ему несколько больших плиток шоколада. Когда он
уже выходил из ресторана, в зал вошла красивая блондинка в узких, плотно
обтягивающих фигуру брюках. Сердце Мигеля дрогнуло. Ему всегда нравились
спортивные фигуры и брюки на женщинах. Проводив ее взглядом, он заторопился.
Красивая девочка, но надо спешить.
