* * *
— И самое последнее, — сказала начальница и переложила на
столе бумаги слева направо.
В правой стопке бумаг было намного больше, чем в левой, и
это означало только одно — совещание заканчивается. Все шевельнулись было и
снова замерли как замороженные. Шевелиться раньше времени дело опасное по
многим причинам. Сама могла рассердиться и начать язвить, и не было ничего хуже
для сотрудников, чем ее язвительность. Никогда не известно, куда она может
завести! Бывали случаи, люди увольнялись, если начальницу уж слишком заносило!
— Завтра утром я улетаю в Петербург на встречу с
Садовниковым. Вернусь вечером, и мы сразу проведем еще одно совещание по
результатам этой встречи. Возможно, она многое изменит в сегодняшней
расстановке сил. Я прошу начальников отделов быть к этому готовыми. Уважаемые
господа начальники, вы все меня слышали?
Господа вразнобой покивали, но настырная главная редакторша
еще и каждому в лицо посмотрела, как бы зафиксировала взглядом, что все
«слышали».
— Андрей Борисыч, ты меня слышал?
Андрей Борисыч выглянул из-за высокой спинки чужого кресла и
сурово кивнул. Он чудесно устроился — все совещание черкал в блокноте, хмурил
брови и пытался своей ногой настигнуть под столом ногу Тамилы Гудковой,
возглавлявшей отдел «Business-леди». В редакции поговаривали, что Гудкова спит
с Константиновым, основным фаворитом главной редакторши, но никто особенно в
это не верил. Кто же в здравом уме и твердой памяти решится крутить амуры под
носом у волчицы, которая считает тебя своей собственностью?!
В блокноте Андрей Борисыч черкал стишата, которые в процессе
совещания «рождались у него в голове». Была у него некая тайная думка, когда
всех выпустят на волю, показать стишата Гудковой — вдруг оценит, вдруг
поймет?.. Все совещание он сочинял и согревал себя приятной мыслью о пораженной
в самое сердце Гудковой, и грезилось ему, как в курилке, в облаках табачного
синего дыма вдруг вспыхнут изумлением ее фиалковые глаза, и удивленно дрогнут
всегда такие неприступные губы, и, оглянувшись по сторонам, она скажет
смущенно: «Зачем вы так, Андрюша?..» — и протянет блокнотик, и вечером они
пойдут гулять на Патриаршьи пруды, а вокруг Малая Бронная, подсвеченная
тусклыми огнями магазинчиков и темнеющая куртинами старых московских лип, и…
Глаза у нее никакие не фиалковые, конечно, а
неопределенного, то ли серого, то ли карего, цвета. Неприступные губы он тоже выдумал
— губы как губы, так себе, ничего необычного. И гулять с ней некуда — как
только рабочий день заканчивался, она в ту же минуту садилась в свою машину, и
фьюи-ить, нет ее.
Но красиво, красиво, черт побери, особенно вот это, про
куртины старых московских лип — каково? Скажете, нет образа? Конечно, есть, вот
он, образ: так и видится кривая московская улочка, пахнущая нагретым за день
асфальтом, липовым цветом и горячей едой из закусочной, девушка на тоненьких
каблучках, «мулатка, просто прохожая», и он, белеющий в темноте рубахой, с
распущенным галстуком, закатанными рукавами, перекинувший через плечо свой
пиджак и ее сумочку, и…
—Але!! Станция?! Барышня, дайте Смольный! Смольный дайте,
барышня!
Тут Андрей Борисыч так струхнул, что даже блокнотик уронил,
листочки разлетелись. Он сунулся их собирать, а Гудкова, из-за которой он так
размечтался, даже не помогла, только ногу подвинула, тоненький каблучок
царапнул пол.
Главная, когда Андрей Борисыч вылез, смотрела ему прямо в
глаза и впрямь как волчица, не отрываясь и не моргая.
— Да-да, — сказал он растерянно, и Константинов, ее фаворит,
отчетливо хмыкнул. — Я все понял.
— Что ты понял, Андрей Борисыч? Повтори!
— Завтра вечером совещание, после того, как вы из Питера
вернетесь, а от него многое зависит…
— Послал бог сотрудников! — сказала главная весело. — Не от
совещания зависит, горе мое, а от нашей встречи с Садовниковым! И пусть только
кто-нибудь попробует совещание продинамить! Уволю без выходного пособия!
— А отдыхать-то когда, если круглые сутки работать? —
спросил Константинов и покрутил ногой в диковинном остроносом ботинке.
— Отдыхать будете в Пицунде, — отрезала начальница. — В
Москве все работают. Если мы проштудировали все вопросы, то я никого не
задерживаю. Всем спасибо, все свободны.
Команда вразнобой поднялась и, на ходу разговаривая,
потянулась к двери. Волчица из своего логова наблюдала за исходом, а потом,
конечно же, сказала мюллеровским голосом:
— А Константинова и Полянского я попрошу остаться!
— Вау! — под нос себе пробормотал начальник компьютерного
отдела Бэзил Gotten Пивных. — Западло! Облом, блин!
Великие программисты в редакции газеты «Власть и Деньги»
имелись в количестве двух штук. Вышеупомянутый начальник отдела Бэзил Gotten
Пивных и его заместитель по имени Алекс Killer Кузяев.
Неизвестно, кто и когда внушил пацанятам, что они не просто
крутые «юзеры», а самые что ни на есть натуральные хакеры и «программеры»
высочайшего уровня, но они в это свято верили. Их не разубеждали, во-первых,
потому, что никому особенно не было до них дела, а во-вторых, потому, что с
версткой и дизайном они более или менее справлялись. Кроме того, вносили во
«взрослую», «политическую» редакцию приятное разнообразие — шикарно пили пиво и
еще какие-то напитки под названием «натуральный солод», говорили непонятными до
ужаса словами, время от времени «проводили атаки» на чью-нибудь почту, и вдруг
компьютер через слово начинал прибавлять «твою мать», такая потеха!.. К
примеру, вот письмо главной в хозяйственную службу: «Уважаемая Анна, твою мать,
Петровна! Прошу, твою мать, вас выделить, твою мать, дополнительные компьютеры,
твою мать, для обеспечения, твою мать, отдела…» — и так далее. Крутые
«программеры» выли от смеха, давились «натуральным солодом» и бились головой «в
клаву» — компьютерные клавиши. Иногда им неожиданно удавалось избавить
редакционные компьютеры от залетного вируса — это называлось «лечить комп от
вирей». Для этого писались «проги» — программы — и обсуждались в курилке
специальными солодово-программистскими голосами.
Главная редакторша называла их бандерлогами и после долгих
препирательств разрешила даже в список редакции вписать имена именно так, как
им хотелось, — с «никами». Это было смешно и тоже вносило разнообразие во
взрослую жизнь.
А то что такое?!
Вот, к примеру, Валерия Любанова, главный редактор.
Александр Константинов, креативный директор. Роман Полянский, первый
заместитель главного редактора, — скукота, скукотища!..
А тут — бац, получи, фашист, гранату: Бэзил Gotten Пивных,
Алекс Killer Кузяев! Пивных в прошлой, докомпьютерной, жизни именовался, ясное
дело, Василий, а Кузяев крещен был Алексеем, но какое это имеет значение!
Девчонки падали замертво, а, может, бандерложкам казалось, что замертво, но, во
всяком случае, просто Пивных и Кузяев никогда не добились бы такой популярности
в массах, как Gotten и Killer!
