– Зачем же ждать? Можно ведь и не ждать, а застрелить, к
черту, да и все.
Кира пожала плечами. Свитер дрогнул, и матовой кожи
открылось еще немного больше. Капитан дрогнул и отвернулся.
– Господи, – вдруг произнесла она с тоской, – какой ужас!
Костика убили, а мы говорим чудовищные вещи, как будто так и надо!
– Если не говорить, тогда никто никогда не узнает, кто
застрелил вашего… Костика.
– А узнает, что тогда, – спросила она, – он воскреснет?
Они помолчали.
– Нет, – сказала Кира, – Батурин не мог его убить.
– Почему?
– Выясняйте сами, – с сердцем ответила она, – вы в милиции
служите, вам и карты в руки.
– Я как раз выясняю. Кто-нибудь, кроме вашего сына, который,
как я понял, учил уроки и ничего не видел и не слышал, может подтвердить ваше
алиби?
Вот это был удар так удар.
Она заморгала и даже отступила немного, наткнувшись спиной
на полированную стойку. Капитан смотрел на нее, сделав оловянные глаза.
Очень хорошо. Давай. Теряй почву под ногами. Знай, что я
могу сейчас же уволочь тебя в КПЗ.
А то “Глухари на токовище”, понимаешь!
За дверью опять произошло какое-то движение, шлепанье босых
ног, и в кухне возник высоченный красавец в халате. Волосы у него были
взлохмачены, на щеке вмятина от подушки.
– Вечер добрый, – сказал красавец и зевнул во всю зубастую
розовую пасть, – Кирха, что тут у нас происходит?
Капитан моргнул, прогоняя олово из глаз.
– Да хоть бы вот он, – как ни в чем не бывало заявила Кира
Ятт, наградил бог фамилией!.. – Вот он может подтвердить мое… алиби. Да,
Сергунь? Ты можешь?
– Я все могу, – согласился красавец и спросил деловито,
устраиваясь за столом: – Ты сегодня кого-то прикончила?
– Вы кто? – зверея прямо на глазах, спросил капитан.
– А вы кто?
Опять внутренний карман и удостоверение на собачьей цепи.
– А-а, – уважительно протянул красавец, подцепил из плетенки
сушку и стал грызть, сильно сжимая челюсти и хрустя на всю кухню, – а я Сергей
Шлях, мы с Кирой… Я ее близкий друг. Ну, вы понимаете.
– Мы понимаем, – согласился капитан.
– А что стряслось-то?
– На лестнице, где лифт останавливается, застрелили моего
начальника, – сухо сообщила Кира.
Красавец присвистнул:
– Которого ты ждала?
Кира посмотрела на него и ничего не ответила.
Капитан внутренне застонал. Композиция “Глухари на токовище”
предстала перед ним во всей своей потрясающей красе и силе.
Значит, любовник этот, а не тот. Значит, именно этого пацан
назвал “козлина” – умный мальчик, козлина и есть. Значит, этот знал, что должен
приехать тот.
Так, может, и… убил его? Из ревности?
Да нет никакой ревности, ты же видишь! Он сидит, жрет сушки,
разгрызая их идеальными до отвращения зубами, как пить дать вычищенными зубной пастой
“32 Норма” при помощи щетки “Аквафреш флекс директ”, ничего не боится, на
покойника “козлине” наплевать тридцать раз, он даже сочувствия изобразить не
может, да и лень ему его изображать.
Конечно, возможно, он выдающийся драматический актер, но не
похоже, нет, не похоже…
– Паспорт у вас есть? – проскрипел капитан Гальцев.
– Как не быть, – воскликнул красавец, – а что? Предъявить?
Капитан промолчал. Красавец пожал плечами, поднялся, потрепал
Киру по плечику привычным хозяйским жестом – вся эта матовая гладкая кожа,
очевидно, давно и надежно принадлежала ему, – и вышел. Кира долила воды в
чайник.
– Он все время был здесь? – спросил капитан.
– Он приехал минут на двадцать позже меня, – не глядя на
него, как будто ей было стыдно, быстро ответила Кира, – мы поужинали, и Сергуня
сел работать. Он часто привозит из офиса бумаги. Потом завопила Марья
Семеновна, и я отвлеклась.
Отвлеклась. Хорошее слово, учитывая, что она отвлеклась на
труп начальника, которого ожидали к семейному ужину. В смысле начальника, а не
труп.
– Он с вами живет?
– Нет. Он приезжает, когда мы договариваемся.
– О сегодняшнем приезде вы тоже договаривались?
– Вот, – провозгласил красавец и шлепнул на стол паспорт, –
вот она, моя краснокожая паспортина! С пропиской все в порядке.
– Где вы работаете? – спросил капитан, рассматривая паспорт.
– А что? – вдруг насторожился красавец.
– Ничего. Мне нужны все данные.
– Моя работа, – внушительно сказал Сергуня, – к вашим данным
не должна иметь никакого отношения.
– Отвечайте на вопрос, – потребовал капитан сурово, – я сам
знаю, что имеет, а что не имеет.
Как они ему все надоели – и Кира с ее запахом и матовой
кожей, и красавец с зубами, и пацан в штанах шириной с Тверскую улицу!..
– Я работаю директором по продажам в компании “Юнико Бест”,
– сказал Сергуня, сел и стал трясти ногой, – это крупная западная компания, и я
не хотел бы, чтобы на моей работе мне задавали вопросы по поводу… трупа.
– Где надо, там и зададим, – пообещал капитан.
Сергей Шлях, тридцать семь, разведен, еще раз разведен, не
женат, две дочери – Диана Сергеевна Шлях и Жанна Сергеевна Шлях, соответственно
пятнадцати и семи лет от роду.
– Во сколько вы приехали сюда?
– В полвосьмого где-то. А что?
– Вы договаривались о своем визите?
– Договаривался. А что?
– Вы всегда договариваетесь?
– Всегда. А что?
– Как часто вы здесь бываете?
– Это зависит от того, насколько я занят. Да почему вас
интересует сей факт, я не понимаю?! Убили его не у нас в квартире, а где-то там
на лестнице, мы туда не выходили, спросите лучше у вахтерши, кто мог в подъезд
войти!
– Спросим, – согласился капитан, – конечно, спросим. Вы
знали, что к вашей… подруге сегодня должен прийти начальник?
Сергуня пожал атлетическими плечами:
– Кира, я знал или не знал?
– Знал, – откликнулась Кира, – я тебе звонила.
– Точно, – вспомнил Сергуня и искренне улыбнулся капитану
Гальцеву. Должно быть, в крупной западной компании научился так улыбаться. –
Кира мне позвонила и сказала, что у нее сегодня деловой разговор, и этот… как
его… Костик должен приехать после работы и что все это может затянуться.
