умер, мне ничего, кроме коня и оружия, не досталось. Но я не такой человек, чтобы
из-за этого пойти войной на родных братьев. Бог им судья.
— Извини, я не знал.
— Оставим. Что до Бертрана, то, думаю, его осудят теперь только после
Пасхи. Пока что граф Шампанский слишком занят другими делами.
— Я видел во дворе какие-то приготовления. Уж, не на войну ли граф
собирается?
— Нет, не на войну. Сейчас на северо-востоке Франции действует «Божий
мир», а в пределах Шампани мятежников не замечено. Да и на границах все тихо.
— А как же этот рыжий разбойник Бертран? Или такие как он не в счет?
— Почти что не в счет, потому что у таких как он нет возможностей для
вооружения сколько-нибудь серьезной армии. Это, скорее, обычный грабитель, только
хорошо обученный военному делу и благородного происхождения. С такими мы
беспощадно боремся, хотя с ними совсем не просто справляться. Подобные
грабительские отряды пусть и малочисленны, но способны быстро передвигаться,
ловко прятаться и устраивать засады в самых неожиданных местах. Они нападают на
проезжих, грабят слабо защищенные замки и опустошают деревни. Долго я гонялся за
этим вот Бертраном и его людьми. Спасибо, что задержал этого поганца, дружище!
— Благодарить не за что. Ведь он пришел пакостить на моих землях. Лучше
скажи, в какой поход вы теперь собрались? Может, и моему мечу найдется
подходящее дело в рядах шампанцев?
— Нет, дорогой Гугон, в поход мы пока не идем. Тем более, какой же поход
накануне Пасхи? Просто готовимся достойно отпраздновать, принять гостей.
— Что еще за гости в такое унылое и голодное время?
— Как, разве ты не видел лагерь блуасцев у Северных ворот?
— Нет, я еще в город не въезжал, а направился с Восточной дороги прямо к
тебе. А что там за блуасцы?
— Там охрана и прислуга графа Блуа лагерь разбили. Ведь приехал старший
брат нашего графа Стефан. Говорят, он всегда оставляет свой дворец в Блуа и едет к
брату, когда в очередной раз поссорится с женой.
— Бедняга, видно, жена у него строгая. И часто она его прогоняет?
— Раза два за год, это точно. Но он вовсе не бедняга. В Труа он хорошо
развлекается. Здесь живет его любовница, вдовствующая баронесса Алисия де Шоне,
недавно Стефан построил ей новый манор
[24]
на другом берегу реки, чтобы было, где
уединяться. К тому же, граф Блуа старается контролировать дела своего младшего
брата, то есть нашего графа Гугона. В этот раз Стефан прибыл не один. С ним вместе
в Труа пожаловали архиепископ Шартрский и посол графа Фландрии. Но это еще не
все, сегодня ожидаются новые знатные гости из Лотарингии. Сюда направляется тот
самый герцог Готфрид Бульонский, о котором мы с тобой уже говорили. Думаю,
скоро ты сам всех их увидишь, наверное, лотарингцы прибудут в Труа еще до обеда.
— У вас тут, я смотрю, на эту Пасху намечается особенно пышное
празднование.
— Да нет, вроде. Просто будет рыцарский турнир, в котором, кстати, можешь
поучаствовать и ты, если захочешь, и, кроме того, в Труа намечается еще одно важное
собрание.
— Какое такое собрание?
— Ишь, ты, какой любопытный! Я что же, за раз должен выложить тебе все
государственные секреты? Я и так уже с тобой совсем заболтался, а меня, между
прочим, ждут двести человек городской стражи. Кстати, тебе следует немедленно
навестить аббата Мори. Вчера вечером я видел его у графа. Аббат вспомнил о тебе в
разговоре и попросил, чтобы, как только ты сегодня появишься, тебя сразу проводили
к нему.
Оруженосец де Монбара провел Гуго к большому, недавно построенному,
длинному каменному двухэтажному зданию, расположенному на площади, рядом с
городским собором. Оказалось, что здание это представляет собой гостиницу. В
просторном помещении первого этажа, которое служило одновременно и харчевней и
гостиничным холлом, собралось множество самых разных людей. Здесь были и
бенедиктинские монахи в черных рясах, и странствующие проповедники в серых
плащах из грубой шерсти, и купцы в дорогих разноцветных одеждах со своей
прислугой, и даже опоясанные рыцари с оруженосцами из разных европейских стран.
Весь этот пестрый народ собрался вокруг большого обеденного стола, забравшись на
который, какой-то человек духовного звания, с крестом поверх одежды, что-то с
пылом опытного оратора вещал этой разнородной толпе. Подойдя ближе, Гуго с
удивлением обнаружил, что это аббат Мори. По-видимому, он уже заканчивал свою
проповедь.
— …Да, я еще раз говорю и утверждаю, что нам нужно сейчас привлекать
всех, кому не безразлична судьба церкви Христовой. И мы поддержим папу в его
стремлении избавиться от продажных епископов, от симонии и от разврата внутри
церковного организма. И все те, которые призывают церковь к очищению, к
возвращению к истокам христианства и к возрождению, есть наши соратники, и вы
обязаны признать их, независимо от того, как они называются, и протянуть им руку!
Ибо говорил Иисус: «по плодам их судите»! И да будет так, братья! — Аббат
проворно слез со стола и сквозь толпу, не обращая внимания на задаваемые ему
вопросы слушателей, направился прямо к де Пейну. Посреди удивленной толпы они
поздоровались.
— Ваше высокопреосвященство, я получил продовольственный обоз и
невероятно признателен за заботу и помощь, — сказал Гуго, кланяясь.
— Не стоит благодарности, сын мой, ибо все это сделано во имя Господа
нашего, во славу которого мы, люди, должны помогать ближним своим. Я ждал тебя,
Гуго. Пойдем. — Аббат повернулся к толпе и сказал:
— Мне необходимо уйти, но на все ваши вопросы, ответит брат Адамус.
Мори взял рыцаря за локоть и повел его к выходу прямо сквозь ряды своих
