дорогу. В предгорьях Пиренеев всегда неспокойно, а я опоясанный христианский
рыцарь и не тебе меня учить, как мне жить и кого останавливать. Ты, невежа, даже не
назвал мне своего имени, хотя по всем знакам я вижу, что ты тоже, вроде бы, человек
военный.
—Я подданный короля франков Филиппа Капета, мое имя Гуго де Пейн, и родом
я из Шампани, — представился проезжий и добавил:
—И я не собираюсь поучать тебя. Я еду из Арагона. Два года честно служил я
доблестному королю Санчо Рамиресу, и теперь возвращаюсь на родину, чтобы
почтить прах моих покойных родителей. Цель моей поездки весьма мирная, а
вооружен я лишь ради защиты. Так что, сделай милость, дай мне спокойно проехать.
—Ты хорошо рассказываешь. Но почему я должен верить тебе? Давай
подорожную. А если у тебя ее нет, то ты спокойно проедешь по этой дороге только в
двух случаях. Либо, заплатив пошлину за проезд через эти лесные угодья, либо через
мой труп. — Пробасил де Веро.
—У меня нет подорожной. Покидая Арагон я не запасся ею, полагая, что поеду на
родину по христианским землям, где братья во Христе встретят меня как друга. Не
думал я, что такие как ты промышляют на лесных дорогах наподобие гнусных
разбойников.
—Я не разбойник. Я пограничный страж. И не советую меня оскорблять.
—Если ты и вправду страж границы, у тебя должен иметься указ с королевской
печатью. Так предъяви же его, и я подчинюсь в том случае, если требования твои
законны.
Испанец побагровел и, почти рыча от злости, прокричал:
—Строишь из себя умника? Лучше не шути со мной! Предупреждаю: заплати
пошлину и проезжай или мой меч и мое копье станут тебе последним указом.
—И какова же плата? — Тихо спросил де Пейн.
—Одна из твоих лошадей, –– недобро усмехнувшись, рявкнул испанец.
—Но это бесчестная плата. Ты же видишь, что у меня и так всего одна лошадь, и
я не могу отказаться от нее в начале дальней дороги.
—Ты назвал пошлину за проезд через границу бесчестной платой. Или, быть
может, я ослышался? — С вызовом в голосе произнес де Веро.
—Ты понял верно мои слова. — Без эмоций сказал проезжий.
—Ах, вот как! Только что ты оскорбил меня на глазах у моих оруженосцев,
посчитав бесчестным, и я, как и подобает христианскому рыцарю, вызываю тебя на
бой! — Прокричал чернобородый.
—Но я не хочу ссориться с тобой, я такой же христианский рыцарь, как и ты, но я
считаю, что не гоже добрым христианам драться друг с другом. — Не повышая
голоса, произнес де Пейн.
—А я думаю по-иному. И, если ты действительно рыцарь, то я предлагаю тебе
биться на копьях, а не хочешь биться, –– тогда слезай с лошади и отдай мне меч. —
Громовым басом прогудел испанец.
—Я не смогу биться с тобой на копьях, потому что у меня нет ни копья, ни щита.
Последнее свое копье я недавно сломал в бою с маврами по ту сторону гор. Там же
мне разбили и щит. — Оставаясь спокойным, произнес француз.
—Раз у тебя нет ни копья, ни щита, то предлагаю тебе сдаться без боя и отдать
мне, как сильнейшему, свою лошадь, упряжь и вооружение, в противном случае, я
заполучу все это ценой твоей жизни! — Прокричал Арчи, все более распаляясь и уже
опуская свое копье в боевое положение.
—Может, ты уберешь щит и копье, и мы сразимся на мечах в честном бою? Или
прикажи своим людям дать и мне копье и щит. — Все еще спокойно предложил Гуго
де Пейн, глядя прямо в злые, налитые кровью глаза де Веро.
—Еще чего! Если испугался моего копья, тогда сдавайся! — Взревел испанец.
—Ты дерзок непомерно, но не в правилах рыцарской чести нападать, имея
заранее преимущество, и ты нарушаешь обычай. Подумай, какая дурная слава пойдет
о тебе. — Все также внешне спокойно произнес шампанский рыцарь, и лишь
бешенный блеск его карих глаз выдавал сильное внутреннее волнение.
—Но, кажется, здесь нет свидетелей, кроме моих верных людей, и ничто не
мешает мне пощекотать тебя острым железом, если ты сейчас же не заплатишь
пошлину, либо не повернешь назад. — Ухмыльнулся Арчи, поднимая щит и явно
намереваясь атаковать.
Разительная перемена в один миг произошла с шампанцем. Лицо его побледнело.
Он выпрямился в седле, а правая рука его легла на рукоять меча. Ясно и громко он
произнес:
—Ты поступаешь как гнусный лесной разбойник, а не как честный христианин!
Но знай, дерзкий человек, что я не отступаю до тех пор, пока число врагов троекратно
не превосходит мои силы, но и тогда я пытаюсь сделать все возможное для победы.
Ибо настоящий рыцарь не тот, кто похваляется своей силой и доблестью, а лишь тот,
кто несет в мир Божию справедливость и отстаивает правое дело ценой своей жизни.
—Что ж, сейчас мы увидим насколько ты тянешь на настоящего рыцаря,
недоносок! Защищайся! — Прокричал Арчи, и, ударив шпорами, решительно
направил своего тяжелого боевого коня наперерез поджарой кобыле де Пейна.
Но пегая лошадь последнего, хоть и выглядела гораздо слабее и меньше
огромного скакуна испанца, прошла трудный боевой путь в испанских горах. Кобыла
оказалась проворнее коня и, повинуясь своему седоку, выручила его, легко отпрыгнув
в сторону в самый последний момент. И как раз вовремя для того, чтобы де Пейн
смог, приподнявшись на стременах, нанести удар кончиком меча точно по шлему
атакующего, в тот самый миг, когда копье последнего прошло всего в паре дюймов от
шлема француза.
От удара мечом голова испанца загудела под стальным шишаком, как медный
колокол, и, оглушенный, он всплеснул руками, выпустил поводья и, уронив копье,
слетел в траву со своего боевого коня. Гуго де Пейн тут же спешился, убрал меч в
ножны и, наклонившись к упавшему, подал руку, желая помочь поверженному наземь
противнику подняться на ноги. Но Арчи де Веро уже пришел в себя и с такой
