– Лесбиянка? Наши родственники думают, что я лесбиянка?
– Дочка, я не люблю, когда ты используешь в речи подобные выражения.
– Мама, лесбиянка – это правильное выражение. А вот другого рода, другого направления и с другого берега – это как раз выражения неправильные, – вскипела я.
– Если тебя послушать, так и, правда, можно подумать, что ты...
– ...лесбиянка? Нет, мама, я не лесбиянка. Для этого я должна любить секс с женщинами. Ну, или, на худой конец, хотя бы таким сексом заниматься. А у меня вообще секса нет, ни с женщиной, ни с мужчиной. Но я не думаю, что это кого-то касается. Ведь никто не спрашивает, спят ли все еще друг с другом тетя Алекса и дядя Фред.
– Тигелу! – возмущенно воскликнула моя мама, снова перепутав имена.
– Вот видишь, – сказала я. – Такие вопросы неприличны и неприятны, и все же нам, одиноким людям, все время приходится с ними сталкиваться.
Пару секунд мама молчала. Потом произнесла « мирным тоном:
– Ты ведь знаешь, что Фреду прооперировали простату?
– Что?
– Больше я об этом ничего говорить не буду. Молчу. Я воплощение тактичности. Знаешь, если бы ты, хоть изредка приходила на семейные праздники с мужчиной, ты могла бы избежать таких неприятных слухов. Вот как твои кузины Франциска и Дайана.
– Они приходят каждый раз с новыми мужчинами, – проговорила я. – Тетя Мари-Луиза все притворяется, что вот-вот уже прозвучат свадебные колокола, но, если ты меня спросишь, я скажу: все эти парни наняты в службе эскорта. Так в кого они на этот раз почти что влюблены?
– О, новый друг Дайаны – биржевой маклер. А Франциска еще с тем, которого она приводила в прошлый раз. У них осенью свадьба.
– Это парикмахер с прической Элвиса и голосом Гуффи?
[7]
– спросила я, несколько ошарашенная этой новостью.
– Он не только парикмахер. Ему принадлежат четыре магазина цветов в городе. И Мари-
Луиза ясно дала понять Франциске, что после тридцати непозволительно ждать, пока прискачет галопом принц на белом коне. Уже пора идти на компромиссы. А мужчинами, у которых четыре флористических салона, в наше время не разбрасываются. А кстати, что в аптеке сказали про лекарства?
– Что?
– Ну, мою коробку из-под обуви с лекарствами. Ты обещала занести ее в аптеку.
– Ах да. Они жутко обрадовались, – не растерялась я. – В Эфиопии опять разыгралась эпидемия бессонницы, и твое снотворное как раз кстати.
– Отлично, отлично. Ну, мне нужно готовиться к игре в бридж. Я все-таки спрошу, где Ханна раздобыла тот брючный костюм. И посмотрю в новом каталоге, нет ли там чего подходящего к этому случаю. А потом тебе перезвоню.
При других обстоятельствах я, возможно, еще попробовала бы возразить. Ну а так... зачем мне было затевать ссору?
– Да, мама, конечно, так и сделай. И спасибо тебе за все. – По-моему, это были достойные последние слова.
– Ну, ведь для того и существуют матери, – философски произнесла она.
Милая моя Фло!
Помнишь, как мы с тобой читали историю о двух индейцах, которые во сне разговаривали друг с другом и могли даже забраться на гору? Так вот, представляешь, я сегодня во сне разговаривала со своим будущим мужем. У него было орлиное перо в волосах, а еще – умные любящие глаза. Я сразу же поняла, что он тот, кто мне нужен, потому что мое сердце подпрыгнуло и заколотилось, как бешеное.
«Не трать больше времени впустую, оставаясь вдали. Приди сюда, к священной рябине у подножия Орлиной горы, и выходи за меня замуж, – сказал он (на индейском языке, но я сумела его понять!). – Потому что мы с тобой созданы друг для друга».
Это был чудесный сон. Когда я проснулась, то обнаружила на подушке рядом с собой орлиное перо. Я, конечно, тут же побежала бронировать билеты на ближайший рейс в Америку. Еще в детстве я хотела выйти замуж за индейца. У меня как раз хватило времени упаковать несколько самых необходимых вещей (мне теперь жутко пригодится бархотка с жемчужинами и монетками, которую ты мне подарила!) и написать тебе это письмо, чтобы ты не волновалась, куда это я исчезла.
Мой будущий муж – вождь индейцев племени никати, что в переводе означает «Живущие в раю». А самого его зовут Якуту, что означает: «Умный, красивый мужчина, который носит свою жену на руках». Имена индейцы всегда выбирают очень мудро. Я рада, что не была создана для брата Якуту – Ратули, что в переводе означает: «Тот, у кого воняют ноги». Уф, какое счастье.
Та часть деревни никати, которую я успела разглядеть во сне, и правда похожа на рай: прозрачное синее море, леса и луга, и за всем этим величественная Орлиная гора с укрытой снегом вершиной, и повсюду бегают лошади, и кролики прыгают между пестрыми вигвамами. Еще там было очень много кустов с клюквой. И я заметила пару громадных черепах: крошечные дети индейцев катались на них.
Как ты, наверное, догадываешься, я безумно счастлива, что буду женой вождя, но, как ни глупо это звучит, в деревне нет ни телефона, ни почтовых ящиков, ни сотовых телефонов. Поэтому я буду очень скучать по тебе. Может, мы сможем как-нибудь поболтать с тобой во сне и обменяться новостями.
Ешь, побольше овощей.
Твоя Герри.
(которую с завтрашнего дня будут звать Йоката, что значит «Парящая в облаках»)
Р.S. Дорогая Каролина, дорогой Берт! Домашние питомцы очень положительно влияют на развитие психики ребенка. Они вырабатывают в нем чувство ответственности и способствуют формированию личности в целом. Заботливые родители позволяют детям держать дома животных, и Фло сейчас как раз в том возрасте, когда ей надо завести кролика. Я нашла в Интернете несколько статей на эту тему и прилагаю их к письму. Очень надеюсь, что вы не откажете своей старой подруге и исполните ее последнее желание.
Пожалуйста, не отдавайте Фло кольцо с аквамарином до ее совершеннолетия или даже еще дольше. До тех пор, пока она не вырастет и ее психика не окрепнет, пусть лучше думает, что я живу счастливо в индейской деревне. Я уверена, что детей не следует рано лишать иллюзий, будь то пасхальный заяц, Санта-Клаус или жизнь незамужней тридцатилетней брюнетки в этой стране. Хотя у вас, по-моему, с этим проблем нет. Ведь вы даже заставили ребенка поверить в существование феи пустышек, которой использованные пустышки якобы нужны для недавно родившихся детей – ну разве это не отвратительно?
7
То, что я спустилась в фойе, было ошибкой. Даже, можно сказать, огромной ошибкой. Непоправимой, роковой ошибкой.
И все это – из желания порисоваться.
