Когда она наконец вышла из туалета, за дверью уже собралась очередь из трех женщин, каждая из которых проводила Элспет неодобрительным взглядом. Элспет решила отложить все дела. Она нырнула в метро и через двадцать минут вышла на станции «Кингз-Кросс Сент-Панкрас». Пока она стояла на пороге крохотной квартирки, роясь в поисках ключей, Роберт успел открыть ей дверь.
— Где ты была? — спросил он. — Я уже начал волноваться.
— Нам придется уехать из Лондона, Роберт. Я встретила Джулию.
— Она тебя видела?
Элспет все ему рассказала.
— Не думаю, что она уверена на все сто. Но она чуть с ума не сошла и меня напугала. Да, надо срочно уносить ноги.
Они прошли в запущенную кухню. Элспет села за стол, подперев голову руками, а Роберт начал расхаживать туда-сюда. Кухня была такой тесной, что он мог сделать лишь несколько шагов в каждую сторону. Это хождение раздражало Элспет. И возвращало ее к мыслям о Джулии.
— Будь добр, перестань.
Роберт сел.
— Куда нам ехать?
— Америка. Австралия. Париж.
— У тебя даже нет заграничного паспорта. Мы не сможем улететь в другую страну.
— Тогда в Восточный Сассекс.
— Почему вдруг? — спросил Роберт.
— Там хорошо. Мы могли бы жить в Льюисе, а по воскресеньям гулять в дюнах. Почему бы и нет?
— Мы там никого не знаем.
— Вот именно.
Роберт вскочил и стал опять расхаживать из угла в угол, забыв, как Элспет только что его одернула.
— Может, нам стоит открыться. Тогда мы сможем жить у меня в квартире, и со временем все наладится.
Элспет посмотрела на него без всякого выражения. «Ты спятил». Через мгновение Роберт одумался:
— Нет, лучше не рисковать.
— Поселимся где-нибудь в маленьком домике. Ты закончишь свою работу.
— Это, каким же, черт возьми, образом я закончу диссертацию, если не смогу посещать кладбище? — Он сорвался на крик.
— А что тебе мешает посещать кладбище? — тихо спросила Элспет. Она почувствовала, как толкается ребенок.
— Джессика тебя видела, — ответил он. — Что я ей скажу?
Элспет нахмурилась:
— Скажешь ей ровно столько, сколько сочтешь нужным. Пусть она сама рассудит. Даже врать не придется — просто опусти некоторые детали.
Роберт смотрел сверху вниз на ее воздетое к нему лицо, взятое напрокат. «Так вот как ты добиваешься своего. Кто бы мог подумать».
— И давно ты собираешься переехать в Сассекс? — спросил он.
— О, с самого детства. Родители возили нас на фестиваль в Глайндборн,
[124]
и мы сходили с поезда в Льюисе вместе с разодетой публикой. Всегда хотела купить домик в деревне, именно там. На самом деле я бы хотела жить прямо в оперном театре,
[125]
но вряд ли такое возможно.
— Ну, не знаю, — досадливо бросил Роберт. — Я бы сказал, если ты смогла восстать из мертвых, то и жить могла бы, где пожелаешь.
— Но в твоей квартире мы жить не сможем, — возразила Элспет.
— Не сможем.
— В таком случае, — продолжала Элспет, — почему бы нам не съездить в Восточный Сассекс — просто осмотреться? Пригласив с собой агента по недвижимости?
— Ладно, — согласился Роберт. Схватив со стола ключи, он взял куртку.
— Ты куда?
— На улицу. — Надевая куртку, он повернулся к Элспет; ее лицо выражало такое смирение, какого он прежде у нее не замечал. — В библиотеку, — смягчился он. — У меня заказано несколько книг.
— Увидимся позже? — спросила она, словно не была в этом уверена.
— Ага.
Роберт шел по залитой солнцем Юстон-роуд и твердил себе: «Надо поговорить с Джессикой». У входа в библиотеку он подумал: «Не могу представить, что уеду из Лондона». Заперев вещи в шкафчик камеры хранения, Роберт поднялся в читальный зал. «Что я там буду делать?» Он сидел и ждал, пока разгорится лампа у него на столе; решение пришло само собой, и он громко рассмеялся его очевидности.
Роберт и Джессика закрылись в конторе. Рабочий день кончился; все работники кладбища ушли домой. Он рассказал ей все без утайки. Не выгораживая себя, постарался очертить все факты и причины. Джессика терпеливо слушала. Она сидела в сумерках, сцепив пальцы домиком, подавшись вперед и ловя каждое слово. Наконец он умолк. Джессика потянулась к цепочке настольной лампы и зажгла свет, создав аккуратное желтое пятно, не коснувшееся ни одного из них. Он ждал, что она скажет.
— Бедный Роберт, — произнесла она. — Все так прискорбно. Хотя, насколько можно судить, ты получил то, чего желал.
— Это и есть самая жестокая кара, — ответил Роберт. — Будь у меня такая возможность, я все бы вернул назад.
— Правильно, — согласилась она. — Но такой возможности у тебя нет.
— В том-то и дело. — Он вздохнул. — Ладно, пойду. Мы завтра уезжаем. Надо еще собраться.
Они встали. Джессика спросила:
— Вы вернетесь?
— Надеюсь.
Он включил верхний свет и медленно пошел за ней вниз по лестнице. Когда они уже стояли у ворот кладбища, она сказала:
— До свидания, Роберт.
Он расцеловал ее в обе щеки, выскользнул в приоткрытые ворота и зашагал в темноту. «Полюбуйтесь на него», — думала Джессика. Она смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду. Заперев ворота, она еще постояла в неосвещенном дворе, слушая ветер и поражаясь человеческому безрассудству.
КОНЕЦ
Был первый день весны. Валентина сидела на диванчике у окна, выходившего на Хайгейтское кладбище. Косые лучи утреннего солнца заливали старый голубой ковер, проходя прямо сквозь нее. Птицы кружили над верхушками деревьев, усеянных набухшими почками; Валентина слышала шорох автомобильных колес на парковке у церкви Святого Михаила. Внешний мир сегодня был светлым, чистым и шумным. Валентина грелась на солнышке. Котенок вспрыгнул ей на колени; она гладила белую шерстку и наблюдала за голубями, вьющими гнездо на крыше мавзолея Юлиуса Бира.
Джулия спала, разметавшись на кровати, словно пыталась захватить как можно больше места. У нее приоткрылся рот. Валентина встала, держа на руках Котенка, и подошла к кровати. Остановилась и стала смотреть на Джулию. Потом сунула палец ей в рот. Та не шелохнулась. Валентина вернулась к окну и села на прежнее место.
