Но услышала лишь какое-то абразивное шарканье, словно в глубине квартиры ритмично шкурили деревянную поверхность наждачной бумагой. Оттуда же доносился приглушенный мужской голос.
Джулия задергалась. Познакомиться с соседями они так и не удосужились. Теперь она пожалела, что не взяла с собой Валентину. Что, если тут окопались сатанисты, маньяки-педофилы или садисты, расчленяющие любопытных девушек бензопилой? Продаются в Британии бензопилы, или они бывают только у американских серийных убийц? В нерешительности Джулия медлила, держась за дверную ручку. Ей представлялось, что их квартира уже затоплена полностью, что мебель тети Элспет покачивается на волнах, а Валентина плавает из комнаты в комнату, пытаясь спасти что-нибудь из вещей. В конце концов она распахнула дверь и вошла, на ходу повторив: «Есть тут кто-нибудь?»
В потемках Джулия сразу наткнулась на скопище коробок, загромоздивших прихожую. Было такое ощущение, что ее обступило множество предметов, сваленных в опасной близости один от другого. Дальше по коридору в одной из комнат горел свет, но в прихожую проникал только слабый отблеск. Ее босые ноги ступали по липкому и шершавому деревянному полу. В коридоре между штабелями коробок были оставлены узкие проходы. Коробки доставали до трехметрового потолка. Джулия подумала, что такие горы запросто могут обрушиться на голову и убить. Она двигалась ощупью, как незрячая. В нос шибали запахи жареного лука и мяса. Тянуло сладковатым табаком. Воняло какой-то сложной бытовой химией — похоже, на основе хлорного отбеливателя. Гнилыми фруктами — лимонами? Мылом. Определить, из чего складывался этот смрад, было не так-то легко. У Джулии защипало в носу. «Умоляю, Господи, не дай мне чихнуть», — подумала она — и громко чихнула.
И шарканье, и бормотанье смолкли разом. Джулия остолбенела. Минула, как ей показалось, целая вечность, прежде чем эти звуки возобновились с прежней настойчивостью. У Джулии бешено заколотилось сердце; она оглянулась, чтобы проверить, не захлопнулась ли входная дверь, но прихожая исчезла в темноте. «Были бы хлебные крошки, — подумала Джулия. — Или веревочка. Я же отсюда не выберусь».
Коробки у нее под рукой закончились, а дальше была закрытая дверь. За ней, очевидно, располагалась главная спальня, как у них с Валентиной. Звуки сделались громче. Джулия прокралась дальше по коридору. Оказавшись под дверью последней каморки, она заглянула внутрь.
Хозяин квартиры сидел на корточках, спиной к Джулии. Пола касались только его ступни. Он драил пол жесткой щеткой. Джулии показалось, что это артист, изображающий муравьеда. Из одежды на нем были только джинсы. С потолка свисала яркая лампа — слишком яркая для такого тесного помещения; почти все пространство занимала огромная кровать. Повсюду валялись книги, одежда и всякий хлам. К стенам были прикноплены карты и фотографии. В такт движениям швабры хозяин декламировал что-то на непонятном языке. У него был мелодичный голос, и Джулия уловила в его непонятной речи скорбь и горячность. Она даже заподозрила в нем религиозного фанатика.
Пол был черным от воды. Человек потянулся к ведру и окунул туда щетку, чтобы она впитала пенистую жидкость. Джулия не сводила с него глаз. Через некоторое время до нее дошло: он без конца трет одно и то же место. По краям комнаты паркет оставался сухим.
Джулия совсем растерялась. Нужно было начинать разговор, но она не знала, как подступиться. Потом обругала себя, что трусит хуже Мыши, и это ее подхлестнуло.
— Извините, пожалуйста, — негромко выговорила она.
Хозяин как раз сунул руку в ведро, но от неожиданности дернулся, ведро опрокинулось — и мыльная вода разлилась по всей комнате.
— Ой! — вырвалось у Джулии. — Ой, простите, простите! Давайте я…
Через растекающуюся лужу она ринулась в ванную и выскочила с охапкой полотенец. Человек по-прежнему сидел на корточках, не спуская с нее изумленного, полуобморочного взгляда. Джулия пыталась остановить потоп, используя полотенца как мягкие запруды или мешки с песком. Ей пришлось, бормоча извинения, бежать в ванную за новой кипой. Мартин проглотил язык — настолько его заворожили эти решительные действия и неустанные извинения. Ее розовый халат разошелся, волосы растрепались. Она стала похожа на маленькую девочку, которая в одной пижамке кружится на чертовом колесе. Глядя на ее голые ноги, Мартин порадовался, что к нему нагрянула эта очаровашка в одних трусиках и старом халате; притом что она явилась без приглашения, видеть ее было приятно. Гложущая тревога отступила. Мартин вытер руки о штаны. Джулия осушила лужи, собрала все полотенца и бросила их на дно ванны. Довольная собой, она вернулась в спальню и увидела, что Мартин по-прежнему сидит на корточках, сложив руки на груди и глядя на нее снизу вверх.
— Мм, привет, — сказал Мартин.
Он подал ей руку, Джулия ухватилась за нее и потянула вверх. Она заметила, что рука у него кровит. Мартин ожидал, что они просто обменяются рукопожатием, и сам удивился, когда оказался на ногах. Джулия, в свою очередь, удивилась, что Мартин в такой хорошей форме. Перед ней стоял подтянутый мужчина средних лет в роговых очках, сбившихся набок. Острые колени и локти делали его угловатым. Волосяной покров на груди отсутствовал. Джулия отметила некоторую впалость грудной клетки. Она покраснела и подняла глаза. У него были короткие, тронутые сединой волосы. И доброжелательный вид.
— Меня зовут Мартин Уэллс, — представился он.
— Я — Джулия Пул, — сказала Джулия. — Ваша соседка снизу.
— Ах да. И вам… стало одиноко?
— Нет, понимаете, у нас протечка… Наша кровать стоит точно под этим местом, и с потолка хлынула вода, ну, мы и… в общем, проснулись.
Мартина бросило в краску.
— Виноват. Я вызову мастеров. Ремонт — за мой счет.
Джулия обвела глазами ведро, щетку, мокрый пол.
Потом озадаченно посмотрела на Мартина.
— А что вы делаете? — спросила она.
— Уборку, — ответил Мартин. — Пол мою.
— Руки у вас до крови растрескались, — сказала ему Джулия.
Мартин покрутил перед собой руки. От долгих часов бултыхания в моющем растворе ладони покрылись кровоточивыми трещинами. Кожа стала блестящей, багрово-красной. Он покосился на Джулию. Та оглядывала спальню и задержала взгляд на штабелях коробок, выстроившихся вдоль стен.
— А в коробках у вас что?
— Вещи, — ответил он.
Джулия забыла о приличиях:
— Так и живете?
— Да.
— Видно, у вас пунктик насчет чистоты. Как у Говарда Хьюза.
[43]
