А значит, нужно было продолжать. Если бы я столько тренировалась при жизни, смогла бы поднять «мини-купер». Результат достигался медленно, но верно. Самое зримое воздействие оказывали взгляды в упор, направленные на Валентину.
Валентину это нервировало. Она, видимо, улавливала все настроения Элспет. Но даже если Элспет лучилась радостью и улыбками, Валентина поеживалась. Начинала озираться, вставала, разминалась, откладывала книгу, переходила с чашкой чая в другую комнату. Порой Элспет увязывалась за ней, порой отставала. Справедливости ради Элспет пыталась смотреть в упор и на Джулию, но та и бровью не вела.
Как-то утром Элспет зашла в столовую, когда двойняшки завтракали. Валентина как раз объясняла:
— …Ну, не знаю, это… типа… привидение, что ли; понимаешь, какое-то чужое присутствие. Словно рядом кто-то есть. — Она обвела взглядом залитую утренним солнцем комнату. — Вот и сейчас появилось. А минуту назад не было.
Джулия покорно склонила голову набок и замерла, пытаясь услышать привидение. Но потом сдалась, покачала головой и бросила:
— Не-а.
Сделай что-нибудь, приказала себе Элспет. Ее порадовало, когда Валентина произнесла слово «привидение». Элспет зашла за спинку кресла Джулии, нависла сверху и обвила руками ее плечи, дотянувшись пальцами до области сердца. Джулия, негромко охнув, пробормотала:
— Мамочки!
Элспет ее отпустила, и Джулия съежилась в ознобе.
— Что такое? — забеспокоилась Валентина.
— Сквозняком потянуло. Неужели не чувствуешь?
Покачав головой, Валентина ответила:
— Это и есть привидение.
Элспет пробежала пальцами вверх по руке Валентины. Обнять ее, как Джулию, она не решалась — у Валентины могло не выдержать сердце. Валентина потерла руку:
— И правда, немного дует.
Обе замерли в ожидании. Сейчас — или никогда. Элспет оглядела комнату в поисках чего-нибудь легкого. Ей удалось слегка качнуть чайную ложку, лежащую у Валентины на блюдечке. Близнецы это заметили; они переглянулись и опять уставились на ложку. Элспет зажгла настенный светильник. Но комнату освещало солнце, и близнецы этого не оценили, поэтому Элспет снова занялась ложкой.
— Что скажешь? — спросила Валентина.
— Откуда я знаю? — ответила Джулия. — Сама-то как думаешь? — («Не буду ее доставать».)
— Что-то странное творится.
— Призраки?
Валентина пожала плечами. Элспет пришла в восторг: Это нас сближает.
— Они радуются, — сказала Валентина.
— С чего ты взяла? — спросила Джулия.
— Потому что меня вдруг охватила радость, хотя на самом деле мне совсем не радостно. Это пришло как бы снаружи.
— Во всяком случае, призрак у нас не злобный. Не то что в «Полтергейсте»
[60]
— помнишь, там дом перенесся на кладбище, — сказала Джулия, в сомнении глядя на Валентину.
— По-твоему, это прилетело с кладбища? — Валентине представилось, как липко-прозрачный сгусток мертвечины карабкается по кладбищенской стене, перепрыгивает на их сторону и лезет в квартиру. — Фу. — Она вскочила, готовясь бежать.
— Это уж слишком, — сказала Джулия. — Пошли гулять. — Она видела, что Мышь опять чудит; ей двигаться нужно, пешком ходить.
Валентина выговорила:
— Мы уходим, призрак. Сделай одолжение, не увязывайся за нами, я этого терпеть не могу.
О чем ты говоришь? Я же никогда не выхожу из квартиры. Элспет проследила, как близнецы оделись, и пошла за ними к выходу. Валентина с некоторой враждебностью в голосе бросила: «Счастливо оставаться, призрак» — и захлопнула дверь прямо перед носом Элспет. Та постаралась не обижаться.
Следующим вечером начался снегопад. Валентина и Джулия осторожно ступали по обледенелой дорожке, что вела от Саут-Гроув к «Вотреверсу». Снегу намело всего с полдюйма, но они вышли из дому в кожаных туфельках на гладкой подошве, а дорожка шла круто вниз, ухватиться было не за что, и спуск оказался делом рискованным. Они размышляли вслух, кто обязан скалывать лед — соседи или они сами. Стена церкви Святого Михаила накрывала дорожку тенью. В небе светила полная луна, и Хайгейт-Вилледж превратилась в сверкающую волшебную страну. Джулия курила. Рыжий огонек сигареты плыл у нее перед носом, подпрыгивая от каждого шага. Валентина кипела: теперь в постели будет разить табаком, а наутро Джулия обдаст ее дурным запахом изо рта. Но она стиснула зубы. У Валентины было подозрение, что, скажи она хоть слово, Джулия вообще будет дымить круглые сутки — просто ей назло. Тут Джулия затянулась поглубже, раскашлялась и поневоле остановилась. Валентина смотрела мимо ее сотрясающейся от кашля фигурки — и в этот миг ей на глаза попалось маленькое белое существо, карабкавшееся сквозь заросли плюща по церковной стене. Величиной оно было с белочку, но Валентина не слышала, чтобы в Лондоне водились белки-альбиносы. Ей померещилось привидение, и горло сдавил ужас. Зверек добрался почти до самого верха и вроде как завис в воздухе, будто остановленный взглядом. Джулия откашлялась и распрямила плечи.
— Гляди, — прошептала Валентина, указывая пальцем на стену.
Белое существо взобралось наверх, его силуэт четко обозначился в лунном свете, и близнецы поняли, что это кот — правда, совсем маленький, еще котенок. Он потянулся и сел, презрительно взирая на них сверху вниз. На верхней кромке пятиметровой стены котенок выглядел несоразмерно крошечным.
— Ничего себе, — вырвалось у Джулии. — Разве кошки на такое способны? Они же не обезьяны.
Валентине вспомнился белый тигр, которого она когда-то видела в цирке. Зверь мягко опускал лапу на плечо дрессировщика, словно приглашая его к танцу. А еще тот тигр ходил по канату, натянутому в трех метрах над ареной.
