Книга Вайдекр, или Темная страсть, страница 21. Автор книги Филиппа Грегори

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Вайдекр, или Темная страсть»

Cтраница 21

К тому же как мог он забыть об этом? Он был убийцей моего отца. И я никогда не прощу ему этого. Человек, на руках которого кровь Лейси, никогда не станет хозяином Вайдекра. Бедняк, напавший на господина, никогда не найдет здесь приюта. Он будет наказан немедленно.

Когда в пятнадцать лет произносят слово «немедленно», то именно это и имеют в виду. Ральф должен умереть, пока не высохла кровь на его руках.

— Мне пора идти, — сказала я.

Ральф помог мне подняться и стряхнуть с платья приставшую солому.

— Я бы хотел поскорей занять коттедж Тайков, — нетерпеливо произнес он. — Напомни об этом своему брату завтра утром. Я не хочу ждать, пока умрет старик. Он может прекрасно сделать это и в другом месте. Нет причин откладывать это.

— Конечно, — покорно согласилась я. — Мне еще о чем-нибудь поговорить с Гарри?

— Ну, пожалуй, мне скоро понадобится конь, — ответил он задумчиво. — Некоторое время из-за траура Гарри не будет ездить верхом. И вряд ли твоя мать станет держать на конюшне эту лошадь, виновницу несчастного случая. Но она тут ни при чем, я точно знаю. Пусть Гарри отдаст ее мне.

При мысли, что Ральф будет скакать на породистой лошади отца, я вспыхнула от гнева, но мой голос оставался сладким.

— Конечно, Ральф, — мягко сказала я. — Ты захочешь многое изменить.

— Конечно, — протянул он. — А когда стану хозяином, то еще больше.

Слово «хозяин» в его устах заставило меня вздрогнуть, но мои глаза ничего не выражали.

— Мне уже пора, — повторила я, и мы обнялись на прощание.

Он поцеловал меня сладко и крепко, и я с рыданием спрятала голову на его плече. Какой знакомый запах — костра в лесу, юношеского пота и его кожи. Боль утраченной первой любви пронзила мое сердце. Я отчаянно обхватила руками тело Ральфа, которое я так хорошо знала и так сильно любила.

Он поцеловал меня в макушку и поднял за подбородок мое лицо.

— Что это? — спросил он. — Слезы?.. — Он наклонился и слизнул их, как кошка. — Не надо плакать, моя милая. Все теперь пойдет по-другому. Ты никогда больше не будешь плакать.

— Я знаю. — Меня не заботило, что я могу выдать себя этими словами. — Я знаю, что все пойдет по-другому. Это-то и заставляет меня грустить. Ах, моя любовь! Мой дорогой Ральф! Ничто больше не повторится.

— Все пойдет гораздо лучше, Беатрис. — Он непонимающе смотрел на меня. — Ты ведь ни о чем не жалеешь?

Я улыбнулась:

— Ни о чем. Все, что случилось, ты сделал ради меня и Вайдекра. У меня нет сожалений.

— Подожди немного, Беатрис, — удержал меня Ральф. — Не уходи такая грустная. Скажи мне, что с тобой.

Я улыбнулась, чтобы успокоить его, но боль так сжимала мое сердце, что я боялась не выдержать и разрыдаться.

— Ничего, все в порядке. До свидания, мой любимый.

Я действительно боялась, что не найду в себе силы расстаться с Ральфом, так преданно глядевшим на меня, так верившим в мою любовь. Половина моей души осталась с ним.

— Прощай, моя единственная любовь, — прошептала я, когда он уже не мог слышать меня.


Я проводила его взглядом и побежала через густые кусты в ту сторону, где стоял капкан. Я осторожно обошла его, села и стала медленно считать до трехсот. Любовь и гнев смешались у меня в голове, и я просто разрывалась на части, терзаемая ненавистью и обожанием. Я подавила вздох, и перед моими глазами опять возникла окровавленная голова моего отца, его неподвижное тело. Набрав побольше воздуха в грудь, я закричала как можно более испуганно:

— Ральф! Ральф! Помоги мне! Ральф!

Дверь домика распахнулась, и я услышала, как он несется сюда. Я застонала опять, до меня донеслись его быстрые бесшумные шаги, и вдруг капкан щелкнул и одновременно послышался хруст ломаемых костей и тяжелый невообразимый стон боли. Я упала на землю, впилась в нее пальцами и стала ждать еще одного стона. Но ничто не нарушало наступившую вдруг тишину. Ноги не слушались меня, но я должна была пойти туда и увидеть его. Посмотреть, что я сделала. Я обеими руками вцепилась в ствол бука и напряженно вслушивалась. Ни звука. Казалось, весь мир умер с последним стоном Ральфа. Неожиданно где-то далеко запел черный дрозд.

Бессмысленный страх охватил меня. Что произошло там, всего в нескольких футах от меня? Я пересилила себя и буквально поползла вперед.

Я увидела Ральфа, словно крысу, раздавленную капканом. Его ноги, переломанные зубьями, висели безжизненно, как у марионетки, а верхняя часть туловища бессильно распростерлась на земле. Один из зубьев, видимо, перерезал вену, и кровь, хлынувшая из раны, уже впитывалась в землю.

Силы опять оставили меня, и я оперлась о дерево руками, чтобы не упасть. Зажимая рот, я стала медленно пятиться от того, что осталось от моего возлюбленного, не поворачиваясь, не сводя с него глаз и стараясь не закричать.

Я, как преступник, забралась в дом через открытое кухонное окно и сначала прошла на чердак, чтобы забрать свою маленькую сову, свою Кенни. Затем вернулась в свою комнату и села на подоконник. По дороге я никого не встретила. В окошко глядел тоненький серп луны, и рядом с ним светилась крохотная, как слезинка, звездочка. Десять жизней назад я так же сидела у окна, а снизу на меня смотрел Ральф и подтрунивал надо мной. Сейчас я не могла любоваться звездами, мой мозг занимала картина изуродованного тела моего возлюбленного. Если он пришел в сознание, то сейчас, наверное, шепчет мое имя, надеясь, что я приду и спасу его, или же, если он понял, чьих это рук дело, безмолвно смотрит в темноту.

Кенни сильно выросла за лето и теперь почти могла летать. Ральф обещал, что, когда мы выпустим ее в лес, он будет ее немного подкармливать, пока она не научится охотиться сама. Ну что ж, в этом жестоком мире помощи ждать ни от кого не приходится, и мы будем выживать сами. Я открыла окно и протянула руку с совенком наружу. Ночной ветерок зашевелил перышки на его тельце.

— Лети, Кенни! — приказала я. — Я больше не нуждаюсь в любви и мудрости.

Совенок нахохлился, но не шелохнулся.

— Ступай! — жестко повторила я и резко подбросила его прямо к лунному свету, как будто он мог улететь и забрать с собой мои боль и страх.

Вместо этого он начал падать, но я не протянула к нему руки. Теперь я знала, что все, что мы говорим или делаем, неминуемо влечет за собой последствия. Если я бросаю в ночь неоперившегося птенца, он должен упасть и разбиться. Если я потакаю убийце, то происходит кровавое преступление. Если я зазываю моего любимого в ловушку, то он ломает себе кости и в полной беспомощности истекает там кровью.

Совенок опускался все ниже и ниже, но вот он расправил крылышки и чуть-чуть взлетел. Он медленно проплыл мимо кухонного окна и скользнул в ближайший куст. Его перья казались бледными в лунном свете, и я следила за тем, как он уселся, видимо сам удивленный своей свободой.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация