— Оно не понадобится мне, когда я покину Англию, — необдуманно сказала я.
— О? — Он положительно был слишком внимателен, этот доктор. — Значит, ваши страхи, как и привидения, не могут пересекать океан?..
Я опять опустила глаза. Этот молодой человек умел наблюдать и видел слишком много.
— Оставим это, — сказал он, вставая.
Я протянула руку, но он, к моему удивлению, не пожал ее, а наклонился и поцеловал. Выпрямившись, он задержал мою руку в своей.
— Я хотел бы быть вашим другом, мисс Лейси, — тихо проговорил он. — Пока что я пользуюсь вашим доверием как врач, но я чувствую, что мы могли бы разговаривать с вами как друзья.
Затем он поклонился и вышел из комнаты.
Я замерла в своем кресле. Меня взволновала теплота, прозвучавшая в его голосе, и я повернулась к зеркалу, чтобы взглянуть на свое отражение. Его слова и поцелуй вернули краску на мои щеки, а тени под глазами придавали моему облику некоторую хрупкость. Разумеется, доктор не вызывал во мне никакого волнения — ведь он не владел Вайдекром, — но какая из женщин могла бы остаться равнодушной к устремленным на нее глазам мужчины. Я улыбнулась своему отражению, и радость согрела мои глаза. В эту минуту в комнату вошла мама, и мы обменялись улыбками.
— Это была двуколка доктора Мак-Эндрю? — спросила она, усаживаясь и открывая корзинку для рукоделия.
— Да, — ответила я.
— Тебе следовало позвать меня, Беатрис, — проговорила она с мягким упреком. — Не следует видеться с ним наедине.
— Он только зашел проведать меня, — сдержанно возразила я. — Я бы не подумала звать тебя. Он оказался здесь по пути, направляясь к Спрингхэмам, так как заболел один из их мальчиков.
Мама внимательно вдевала нитку в иголку и кивнула мне, до конца не убежденная.
— Мне не совсем нравится, когда доктора наносят светские визиты, — продолжала она. — В мои молодые годы аптекари являлись, только когда за ними посылали, и то только через черный вход.
— О, мама! — Это было уже почти смешно. — Мак-Эндрю совсем не аптекарь. Он — доктор и закончил Эдинбургский университет. Нам повезло, что он обосновался по соседству и теперь не приходится каждый раз посылать за врачом в Лондон. Кроме того, он джентльмен, и разговаривать с ним приятно.
— Ну хорошо. — Моя мама была настроена миролюбиво. — Мне это кажется несколько странным, но бог с ним. Я рада, что он присматривает за тобой, моя дорогая. Но я и слышать о нем не захочу, когда для Селии придет ее время.
— Боже мой! — раздраженно воскликнула я. — До свадьбы еще две недели, а ты уже говоришь об акушерке.
— Беатрис, что ты такое городишь. — Мама говорила с упреком, но глаза ее смеялись. — Раз ты так свободно выражаешься, значит, мне пора подумать и о твоей свадьбе.
— К этому я совсем не стремлюсь, — рассмеялась я. — Я не хочу оставлять Вайдекр, и мне не нужен муж. Мне лучше остаться здесь и быть сестрой для Селии и тетушкой для их будущих детей.
— Все девушки так говорят, — тепло сказала мама. — Придет время, и ты с удовольствием покинешь нас.
Я улыбалась. Тон беседы был несерьезным, и мне нечего было опасаться. Эти дни мы занимались тем, что подрубали галстуки для Гарри. Мое умение несколько возросло за последнее время, и я делала аккуратные ровные стежки, представляя при этом, что именно мой галстук он наденет на свадьбу, а потом именно я, а не застенчивая маленькая Селия сниму его в первую ночь.
— Гарри готовит сюрприз для тебя к вашему возвращению, — прервала мама мои дневные сны. — Я упоминаю об этом только для того, чтобы знать, что это не будет тебе неприятно.
Я подняла голову, ожидая продолжения.
— Гарри хочет отдать в твое распоряжение несколько комнат в западном крыле дома. — В ее голосе я почувствовала нотку тревоги. — Я думаю, ты скажешь ему, что это тебя не устраивает.
Она ждала моей реакции, но я ничего не отвечала.
— Ты знала об этом плане, Беатрис?
— Гарри предложил мне эти комнаты некоторое время назад, — подтвердила я. — Мне показалось, что это неплохо, но я не знала, что он уже велел начать работы.
— Вы оба планировали эти перемены и никто из вас даже не посоветовался со мной? — Мама казалась очень взволнованной. Для меня было очень важным по возможности успокоить ее.
— Мама, это совершенно вылетело у меня из головы, — спокойно сказала я. — Гарри решил, что, пока я здесь, мне будет удобнее занимать свои собственные комнаты. У нас с Селией будет общая гостиная, и я этому рада, так как мы с ней очень дружны. Ведь у тебя, мама, есть и своя гостиная, и туалетная комната, и спальня наверху, а у меня только спальня.
Как обычно, мамины возражения касались только внешней стороны вещей.
— Это выглядит довольно неприлично, — объяснила она. — Для девушки твоего возраста странно даже думать о своих комнатах. У тебя нет в них необходимости.
— Я знаю, мама, — успокаивала я ее. — Но у нас и ситуация необычная. Гарри нуждается в помощи, и, как ты знаешь, у меня находятся все счета по имению. Пройдет еще несколько лет, пока он научится управлять поместьем самостоятельно, а до тех пор, я думаю, нам придется вместе заниматься цифрами и урожаями. Конечно, это странно для молодой девушки, но тем не менее я это делаю и мне необходимо место для работы. К тому же я не хотела бы мешать Селии.
Мама склонилась над шитьем.
— Я ничего не понимаю в делах, — убежденно заговорила она. — Но я все-таки думаю, что Гарри мог бы сам управиться с этим. Он здесь хозяин, и он должен справляться с этими проблемами без своей сестры.
Я чувствовала, что уже победила, и это знание сделало меня чуткой. Я взяла маму за руки.
— Почему ты так говоришь? — спросила я теплым, успокаивающим голосом. — Он ведь не может жить без своей ненаглядной мамочки, как и без сестры. Ты избаловала его, мама, и мы теперь даем Селии в мужья какого-то султана, которому требуется целый гарем в доме.
Мама улыбнулась, и тревога ушла из ее глаз.
— Ну хорошо, — успокоенно сказала она. — Если это то, чего хотят Гарри, Селия и ты, тогда я согласна. Но все это окажется сделанным впустую, когда ты выйдешь замуж и уедешь жить куда-нибудь в Ирландию.
— Нет-нет, я выйду замуж только за итальянского принца, — засмеялась я, стремясь закончить разговор на веселой ноте. — На меньшее я не согласна. Подумай о возможностях, которые у меня будут в Париже и Риме.
Мы обе рассмеялись и сосредоточились на галстуках для Гарри. В этом направлении мы предприняли столько усилий, что к концу второй недели моему брату пришлось упаковать штук пятьдесят галстуков в свой дорожный сундук; в почтовой карете рядом с ним плотно стали четыре сундука с приданым Селии и мои, более скромные, пара сундуков и три коробки. Этот тяжелый багаж должен был в сопровождении лакея Гарри и наших с Селией горничных следовать за нами по Франции и Италии. Мы представляли собой странное трио: девственная жена, спокойный и умиротворенный муж и эффектная сестра.
