— О, моя любовь, — промолвила она. — Я знаю, ты мечтаешь об этом. Но мы не можем отправиться в Виргинию, это разобьет сердце моей матери. И я не могу бросить ее. Кроме того, зачем нам Виргиния? Мы не искатели приключений, мы не стремимся разбогатеть или убежать отсюда. У нас здесь дом, работа. Здесь наше место. Добровольно я бы не уехала отсюда.
Джей упорно не смотрел на нее.
— Ты моя жена, — произнес он ровным голосом. — Ты обязана следовать за мной, куда бы я ни пошел. Подчиняться мне.
Джейн покачала головой.
— Я обязана подчиняться тебе точно так же, как ты обязан подчиняться своему отцу, а он — королю. Если ты рвешь одно звено, рассыпается вся цепь. Раз ты отвергаешь свой сыновний долг, то я как жена не обязана подчиняться тебе как мужу.
— Во что мы все тогда превратимся? — Джей вздохнул. — Все понесется вихрем, несвязанно, без любви, все распадется на атомы. Станем пухом от одуванчика, летящим по ветру.
В это время Фрэнсис испытующе потрогала воду кончиком туфельки.
— Если ты будешь слушать свою совесть и только ее, то так и будет, — заметила Джейн. — Если бы все опирались лишь на свою совесть, то и объединялись бы только тогда, когда им лично это удобно.
— Но общество не может так жить, — отозвался Джей.
— И семья тоже не может, — парировала Джейн. — Как только ты влюбляешься, как только у тебя появляется ребенок, ты признаешь, что твой долг — сначала думать о нуждах других людей.
Ее муж заколебался, а она продолжала:
— Ну а другой способ — жить как король. Как раз тот, который ты так презираешь. Когда человек превыше всего ставит собственные прихоти и нужды. И при этом уверен, что его чаяния имеют некую высшую ценность.
— Но я следую велениям собственной совести! — запротестовал Джей.
— Король может сказать то же самое, — улыбнулась Джейн. — Если ты король Карл, то тогда твои желания очень легко можно обозначить словом «совесть», и при этом никто не отважится напомнить тебе, в чем же состоит твой долг.
— И что мне делать? — спросил Джей. — Посоветуй уж, раз начала.
— Выбрать середину между долгом и желаниями, — ответила Джейн. — Я уверена, что возможно удержать твою душу чистой от ереси и в то же время не уезжать отсюда.
Лицо Джея хранило мрачное выражение.
— Да для тебя самой личный комфорт важнее моей совести, — упрекнул он супругу. — Все, что тебе надо, — это остаться здесь.
Джейн не оттолкнула мужа, лишь крепче обхватила его руками.
— Подумай сам, — настойчиво проговорил она. — Ты что, и в самом деле хочешь уйти из этого сада, твоего наследства? От каштанового дерева, которое твой отец подарил матери в тот год, когда тебя зачали? От этой черешни? От гераней? От тюльпанов, которые ты спас из Нью-Холла? От лиственниц из Архангельска?
Джей отворачивался от умоляющего лица жены, но та не сдавалась.
— А что, если у нас не будет другого ребенка? — храбро заявила она. — Мы оба из маленьких семей, может, у нас больше не будет детей. Если Господь не смилостивится и у нас никогда не родится сын, который получит твою фамилию, тогда от Традескантов останутся только названия деревьев. Это память о тебе в веках, Джон. Ты согласишься, чтобы их назвали в честь кого-то другого, чтобы кто-то другой растил их? Или, что еще хуже, чтобы кто-то их забросил и они пропали?
Он посмотрел на жену сверху вниз и тихо промолвил:
— Ты моя совесть и мое сердце. Ты намекаешь, что мы должны сделать сад для короля, пусть даже такого короля, как этот, потому что иначе я потеряю связь с отцом, право на его имя и свои притязания на место в истории?
— Было бы неплохо, если бы нашелся более легкий путь, — заметила Джейн. — Но я не сомневаюсь, что ты посадишь королевский сад, возьмешь королевские деньги и при этом не пожертвуешь ни душой, ни совестью. Тебе не придется быть слугой короля, как твой отец, который принадлежал сначала Сесилу, а потом Бекингему. Ты просто сделаешь свою работу и получишь от короля зарплату. Ты останешься независимым человеком, вознагражденным за свой труд.
Джей все еще сомневался.
— Но я так мечтал быть свободным от всего этого!
— Я знаю, — с любовью в голосе произнесла Джейн. — Однако нам придется подождать более благоприятного момента. Возможно, настанет время, когда вся страна захочет освободиться от короля. Тогда ты поймешь, что делать. А пока, Джей, исходи из реальности. Нам нужно есть. Мы должны жить с твоими родителями и держать «Ковчег» на плаву.
Наконец Джей кивнул.
— Я скажу отцу.
Он не разговаривал с отцом до обеда следующего дня, когда семья снова собралась за большим столом темного дерева: Фрэнсис рядом с матерью, Джон с одного конца стола, Джей с другого, Элизабет между мужем и сыном.
— Я решил, что буду работать с тобой во дворце Отлендс, — неожиданно сообщил Джей.
Традескант поднял глаза, быстро скрыв удивление и радость.
— Приятно слышать, — ответил он. — Мне понадобится твое мастерство.
Элизабет и Джейн обменялись молниеносными взглядами, полными облегчения.
— А кто будет вести дело здесь, пока нас не будет? — небрежным тоном поинтересовался Джей.
— Мы, — отозвалась Элизабет с улыбкой. — Джейн и я.
— И Фрэнсис, — твердо добавила Джейн.
— Конечно, и Фрэнсис. Питер будет водить посетителей по галерее редкостей, у него прекрасно получается, как у зазывалы на ярмарке. Да и вы будете часто навещать нас, один из вас всегда сможет на пару дней выбираться домой.
— Когда двор уедет из Отлендса, мы будем свободны, — заметил Джон. — Они захотят видеть красоту во время визитов. Половину этой красоты мы обеспечим за счет растений из нашего сада, если пересадим их в правильное время. А когда двора в Отлендсе не будет, мы можем заниматься своими делами дома.
— Но я не стану слушать ересь, — предупредил Джей.
— Я лично буду оберегать твою деликатную совесть, — заверил Традескант.
Его сын помимо воли фыркнул от смеха.
— Ага, можешь смеяться, но я серьезно, отец. Я не стану слушать ересь и не буду там низкопоклонствовать.
— Тебе придется снимать шляпу и кланяться, — возразил Джон. — Это обычная вежливость.
— Квакеры так не делают, — вмешалась Джейн.
Традескант бросил на невестку быстрый взгляд из-под бровей.
— Благодарю вас, госпожа Джейн. Мне известно, что квакеры так не делают. Но Джей не квакер. И квакеры не работают на меня в королевском саду.
Он гневно уставился на сына, как бы ожидая признания, что тот приблизился еще на шаг к более радикальной вере.
— Тем не менее они подданные короля, — настаивала Джейн.
