Наклонившись вперед, Джейн коснулась загорелой щеки мужа.
— Я не благодарю архиепископа за указания, как мне следует молиться. И мой отец в ярости от налогов. Но никто не может ничего сделать. Парламента-то нет — кто откроет глаза королю, укажет на его ошибки?
— Особенно сейчас, когда глупцы толпами сбегаются ему навстречу и бросают розы под копыта его коня, — сердито проворчал Джей. — А еще он дотрагивается до кучки заразных придурков, уверяя их, что его прикосновения лечат золотуху.
Возникла короткая пауза.
— Хочется верить, что наступят лучшие времена, — наконец промолвила Джейн.
Задумчивость в ее голосе озадачила Джея. Он взял ладонь жены, а другую руку тихонько положил ей на живот.
— Для нас уже сейчас хорошие времена, — подбодрил он ее. — Что бы там ни происходило с королем и его дурацким двором. Мы ждем нового ребеночка, и сад растет отлично. Для нас, Джейн, хорошие времена, а будут еще лучше.
Традескант предсказал точно: на свет появился мальчик. В середине теплого сентябрьского дня Джейн родила крупного младенца с каштановыми волосиками. Джей ушел собирать яблоки в самый дальний угол сада, так как совершенно не мог выносить криков рожавшей супруги. Джон и Фрэнсис в маленькой каштановой аллее вместе искали ранние каштаны, упавшие на землю.
— Мы их поджарим, — поддразнила деда Фрэнсис с сообразительностью умненькой трехлетней девочки.
— Это несъедобные каштаны, — тут же попался в ловушку Традескант. — Их нельзя есть.
— Тогда и дерево никчемное, — невинно заявила девочка. — И мне оно не нравится.
— Ох, Фрэнсис… — начал было Джон, но тут же поймал озорную искорку в ее глазах. — Ах ты, нехорошая девчонка! Вот я сейчас тебя отшлепаю.
Он побежал за внучкой, но она подхватила подол своего маленького платьица и помчалась по аллее к отцу так быстро, что дед не мог ее догнать.
— Джон! Джей!
Элизабет звала мужчин с террасы. Джей, белый как мел, повернулся к дому, наполовину соскользнул, наполовину упал с лестницы, а потом рванул мимо дочери и отца по аллее к террасе.
— С ней все в порядке?
Выражение лица матери было достаточно обнадеживающим.
— Она в порядке, — кивнула Элизабет. — Очень устала. И у тебя сын.
— Сын! — счастливо закричал Джей отцу, хромавшему вдоль аллеи с Фрэнсис, подпрыгивающей за ним следом. — Сын! Мальчик!
Джон остановился и расплылся в широкой улыбке.
— Теперь у тебя есть братик, — сообщил он, повернувшись к внучке. — Твоя мама родила маленького мальчика.
Фрэнсис встретила известие с большим достоинством, огромным достоинством трехлетнего ребенка, и была преисполнена решимости никак не выказать волнения.
— А это очень хорошо? — уточнила она.
Джон подхватил ее и усадил на привычное место — себе на спину.
— Это очень хорошо. Это значит, что наше имя будет жить вечно, что сын продолжит династию. Сэр Джон Традескант, «Ковчег», Ламбет. Звучит и в самом деле прекрасно.
— А я тоже буду сэром, — произнесла Фрэнсис голосом глухим от того, что лицом уткнулась деду в спину.
— Да, и ты тоже, — согласился Джон. — Как только я буду беседовать с королем, я доложу ему, что ты хочешь стать дворянкой.
ЗИМА 1633/34 ГОДА
Королева прониклась к Джею симпатией. Она как будто искала способ обойти его отказ по поводу дуба, не могла забыть его нежелание реализовать ее задумку, словно эта тема постоянно бередила ее уязвленное тщеславие. Когда она гуляла в парке с дамами, закутанная в богатейшие меха, или наблюдала, как ее придворные упражняются в стрельбе по мишеням из лука, она обычно останавливалась, если видела Джея, и окликала его.
— А вот и мой садовник, который сажает только то, что пожелает! — восклицала она с сильным французским акцентом. — Традескант-младший.
Тот на ледяном ветру стаскивал с головы шляпу, памятуя отцовские инструкции, и кланялся, но не слишком низко, следуя совету своей жены. Лицо его принимало выражение упорного терпения, когда королева снова начинала вести себя с очаровательной непосредственностью.
— Прореди эту тисовую аллею, — как-то велела она. — Зимой здесь так темно и мрачно.
— Конечно, — отозвался Джей. — Но только…
— Ну вот опять! — прервала королева. — В собственном саду не могу ничего сделать так, как хочу. Традескант всегда все делает по-своему. Почему нельзя выкорчевать и выбросить эти деревья?
Джей посмотрел на красивую тисовую аллею. Деревья были такими старыми, сплелись вместе так тесно, что аллея превратилась в идеально круглый тоннель. Под деревьями бежала голая коричневая земляная дорожка, выложенная круглыми белыми камнями. В густо-зеленой тени под деревьями ничего не росло. Свет не проникал туда даже в середине лета, и в жаркий день на аллее было прохладно, как в пещере. Такие деревья можно было только подрезать и формовать. Все прочее было бы актом бессмысленного разрушения.
— Они приносят пользу вашему величеству, из них делают луки для ваших лучников, — вежливо сообщил Джей. — Тис выращивают специально для этого. Он очень прочный, ваше величество.
— Но ведь тис можно взять где угодно, — пожала плечами королева.
— Но не такой хороший, как этот.
Она откинула голову и рассмеялась как маленькая девочка. Кокетство королевы не произвело особого впечатления на Джея, который хорошо знал, как на самом деле звенит смех маленькой озорной девочки.
— Вот видите? Видите? — обратилась королева к одному из своих придворных.
Тот послушно улыбнулся.
— Мне ничего не позволяется на моей собственной земле. Традескант, я рада, что я не твоя жена. А ты женат?
— Да, ваше величество.
Больше всего Джей терпеть не мог, когда королева начинала обсуждать с ним личные темы.
— Она ждет тебя дома? В… как вы это называете — в «Ковчеге»?
— Да, ваше величество.
— А дети?
— Мальчик и старшая девочка.
— Но это же прекрасно! — воскликнула королева. — Ты обожаешь свою жену, Традескант? Ты выполняешь все ее желания?
Джей не знал, что ответить.
— Не всем женам везет как вам, ваше величество, — быстро вмешался один из придворных. — Мало таких жен, которых мужья обожают так, как вас обожает король. Для его величества вы — богиня. Вы богиня для всех нас.
Традескант-младший молча поклонился, подтверждая слова придворного.
— Она должна тебя слушаться, — продолжала королева. — И воспитывать детей в послушании к вам обоим, точно так же, как король и я — добрые родители для всей страны. И тогда Англия и твой дом будут жить мирно.
