— Они очень набожные люди, и они плохого мнения о короле. Будет лучше, если мы не станем говорить о короле, о дворе или об архиепископе.
— Или об Ирландии, или об огораживаниях, или об Иль-де-Ре, или о моем господине Бекингеме, или о милорде Стаффорде, или о деньгах на флот, или о суде по делам опеки, или о чем-нибудь еще, — нетерпеливо съязвил Традескант. — Я не дурак. Постараюсь не уронить тебя в глазах твоей зазнобы.
— Она мне не зазноба! — воскликнул Джей. — Она мне… она…
— Она тебе суженая, спутница жизни, — предположил Джон без намека на улыбку.
— Да, — с удовольствием согласился Джей. — Она суженая и спутница жизни.
Традескант представлял себе аскетическую лавку, неулыбчивого владельца и его дочь с молочно-бледным лицом. Он сильно удивился, когда увидел прилавок с богатым выбором товара и круглолицую полную женщину, сидевшую перед входом в лавку и зазывавшую покупателей.
— Я госпожа Херт, — представилась она. — Моя дочь в лавке. Муж навещает больного друга и вернется к обеду. Входите, господин Традескант.
Джейн Херт стояла на коленях за прилавком и наводила порядок на полках, и без того безукоризненных; при появлении гостей она выпрямилась. Джон поморгал, пока глаза приспособились к темному интерьеру лавки. Он сразу заметил, что сыну не удалось описать внешность Джейн. Ее лицо, умное, неординарное, демонстрирующее весьма сильный характер, никак нельзя было назвать либо просто хорошеньким, либо просто невзрачным. У Джейн был широкий гладкий лоб, каштановые волосы были убраны под простой чепчик. Ее серое платье до пола имело хороший покрой, а белый воротничок украшало кружево. Она взглянула на Джона; в ее взгляде ясно читались и развитый ум, и проблески юмора.
— Добрый день, господин Традескант, — поздоровалась Джейн. — Добро пожаловать в наш дом. Может, желаете подняться наверх и подождать? Отец скоро вернется.
— Я подожду здесь, если позволите, — ответил Джон.
Он окинул взглядом магазин: вокруг стояли небольшие комоды без каких-либо надписей или нумерации.
— Напоминает шкатулку с драгоценностями.
— Джон рассказывал мне, что у герцога Бекингема есть похожая комната, только он хранит там разные редкости, — сказал Джейн.
Традескант с изумлением понял, что она называет его сына не Джей, а Джон.
— Да, — кивнул он. — У моего господина есть очень красивые и любопытные вещи.
— Которые вы для него собираете и храните?
— Да.
— Наверное, вы видели много чудесного, — серьезно произнесла Джейн.
Джон улыбнулся девушке.
— И много подделок под чудеса. Глупые фальшивки, состряпанные для обмана излишне доверчивых простаков.
— Все сокровища — ловушки для простаков, — заметила она.
— Неужели? — удивился Традескант, которому не понравился ее благочестивый тон. — Хочу купить у вас кое-что для жены. У вас есть красивые ленты или кружева на воротник?
Джейн нагнулась под прилавок и выдвинула неглубокий плоский ящик. На прилавке она расстелила кусок черного бархата, который выгодно подчеркивал все достоинства кружева, и начала выкладывать один образец за другим. Ленты были распределены по цветам в дюжине маленьких ящиков. Джейн достала для гостя все ленты: от дешевых, грубых и тонких до длинных, глянцевитых и шелковистых.
— А это разве не пример ловушки для простаков? — спросил Традескант, наблюдая, как девушка сосредоточенно разглаживает ленты во всю длину и складывает их так, чтобы он мог полюбоваться их блеском.
Она встретила его улыбку без смущения.
— Это результат труда добродетельных женщин. Они кормятся благодаря своей работе, а мы платим им честно и продаем с хорошей прибылью. Дело ведь не только в том, сколько вы получаете, но и в том, как тратите свои деньги — вот на что будут смотреть в Судный день. Мы покупаем и продаем по справедливости, ничего не пропадает зря.
— Я возьму это кружево, — определился Традескант. — Столько, сколько требуется на воротник.
Кивнув, Джейн отрезала нужную длину.
— Шиллинг, — объявила она. — Но вам могу продать за десять пенсов.
— Я заплачу целый шиллинг, — заявил Традескант. — Для добродетельных женщин ничего не жалко.
Она неожиданно и очаровательно залилась смехом, все ее лицо осветилось, в глазах заплясали чертики.
— Я присмотрю, чтобы ваши деньги дошли до них!
Джейн взяла у гостя монету и убрала в сейф под прилавком. Потом записала покупку в бухгалтерскую книгу, тщательно завернула кружево и перевязала сверток шерстяной ниткой. Традескант спрятал его в глубокий карман куртки.
— А вот и папа! — воскликнула Джейн.
Джон повернулся поздороваться с ее отцом. Тот больше напоминал фермера, чем продавца тканей и галантереи. У него были широкие плечи и красное лицо, он был хорошо одет в неяркие черные и серые тона, с маленьким кружевным воротником. В одной руке он держал шляпу, а вторую протянул Традесканту для крепкого рукопожатия.
— Иосия Херт, — представился он. — Рад, что мы наконец встретились. Как только Джон здесь появился, он только и говорил, что о путешествиях своего отца. И мы молились за вас, пока вы подвергались страшной опасности во Франции.
— Спасибо, — отозвался Джон с удивлением.
— Каждый день и конкретно по имени, — продолжал Иосия Херт. — Господь, конечно, премудрый и всемогущий. Но нет никакой беды напомнить Ему лишний раз.
Джон подавил улыбку.
— Полагаю, вы правы.
Иосия Херт повернулся к дочери.
— Что-нибудь продала?
— Только кусок кружева господину Традесканту.
Какое-то мгновение инстинкт торговца в душе Иосии боролся с желанием проявить благородство по отношению к отцу Джона. Стремление заработать небольшую прибыль победило.
— Времена у нас очень тяжелые, — просто заключил хозяин.
Традескант оглядел лавку с разнообразным товаром.
— На нас это пока не сказывается, — добавил Иосия, проследив за взглядом гостя. — Но с каждым месяцем становится все труднее и труднее. Король постоянно требует новых платежей, то штраф за это, то налог на то. И товары, которые я раньше приобретал и продавал свободно, теперь отдаются на откуп какому-нибудь придворному, ставшему монополистом, и нам приходится платить пошлину держателю монополии. Король требует от своих подданных подарков, да и викарий или его церковные старосты приходят к моей лавке, смотрят на нее снаружи и сами прикидывают, сколько я могу заплатить, и если я откажусь, мне грозит тюрьма.
— У короля большие расходы, — умиротворяюще промолвил Традескант.
— Моя жена и друзья тоже спустили бы все мои денежки, если бы я им позволил, — ухмыльнулся хозяин. — Поэтому я не позволяю.
