Протянула щетку мне и закрыла глаза, пока я нежно расчесывала ее длинные, до пояса, волосы.
— Или сегодня, или в крайнем случае завтра днем. Пойдешь?
— Пойду, конечно.
— Только помни, кто ты, — предупредила сестра. — Не давайся сразу же, с порога. Никаких тайных углов второпях. Приличная комната и приличная кровать.
— Посмотрим.
— Это важно, — нахмурилась она. — Если он подумает, тебя можно взять как маленькую потаскушку, он тебя возьмет и тут же забудет. Неплохо было бы продержаться чуть подольше. Если отдашься слишком легко, его хватит на раз или два, и все.
Я взяла прядь ее мягких волос и принялась заплетать косу.
— Ой, — вскрикнула она. — Не тяни так сильно.
— А ты перестань поучать. Оставь меня в покое, дай мне самой с этим справиться. Пока что все неплохо получается.
— Это еще полдела. — Она пожала плечами, белыми и гладкими, улыбнулась своему отражению в зеркале. — Любая дурочка сумеет понравиться мужчине. А вот попробуй его удержать.
Стук в дверь. Мы обе замерли. Темные глаза Анны взглянули в глаза моего отражения в зеркале. Я уставилась на нее.
— Вдруг король?
Но я уже открывала дверь.
Там стоял Георг — бордовый замшевый камзол, тот, что был на нем во время ужина, сорочка сверкает сквозь прорези белизной полотна, на темноволосой голове — бордовая же шапочка, расшитая жемчугом.
— Vivat! Vivat Marianne!
[14]
— Он шагнул в комнату и закрыл за собой дверь. — Он приказал пригласить тебя на бокал белого вина. Мне велено извиниться за поздний час, но венецианский посол только что отбыл. Весь вечер говорили только о войне с Францией, и теперь он полон страсти к Англии, Генриху и святому Георгу. Уверяю тебя, ты вольна поступать, как сочтешь нужным. Можешь выпить бокал вина и вернуться в свою постель. Ты сама себе хозяйка.
— Он уже что-нибудь предложил? — встряла в разговор Анна.
Георг закатил глаза к потолку и выговорил сестре:
— Немного сдержанности не повредит. Он же не покупает ее, ну, не в открытую. Ее приглашают на бокальчик вина. Ценой мы сочтемся попозже.
Я вдруг вспомнила.
— Мой чепец! Анна, скорее, заплети мне волосы. Она покачала головой:
— Прямо как ты есть, с волосами, рассыпавшимися по плечам. Смотришься, как девственница в день венчания, правда, Георг? Именно то, что ему надо.
Брат кивнул:
— Весьма хороша. Расшнуруй ей чуток корсаж.
— Ей полагается быть дамой.
— Чуть-чуть. Мужчины любят бросить взгляд на то, что покупают.
Анна слегка распустила шнуровку, расшитый перед корсажа немного ослаб. Она потянула его вниз, к талии, так куда более соблазнительно.
— Превосходно, — кивнул брат.
Она отступила назад и оглядела меня с тем же выражением, с каким наш отец осмотрел бы кобылу прежде, чем отправить ее к жеребцу.
— Неплохо бы помыться, — внезапно решила сестра. — По крайней мере подмышки, и передок не забудь.
Я жалобно поглядела на Георга, но он решительно кивнул:
— Да, помойся. Он от дурных запахов приходит в ужас.
— Давай-давай! — Анна повелительно указала на кувшин и тазик.
— Тогда вы оба выйдите.
Георг повернулся к двери.
— Мы подождем снаружи.
— И задницу, — Анна уже закрывала за собой дверь, — главное, не забывать про задницу. Чистота везде и во всем.
Закрытая дверь оборвала мой ответ — весьма неподобающий для юной леди. Я быстро сполоснулась холодной водой и насухо вытерлась. Взяла у Анны со столика цветочной воды, подушила волосы, шею и ноги у самых бедер. Потом открыла дверь.
— Чистая уже? — резко спросила сестра.
Я кивнула.
Она смотрела на меня с тревогой:
— Тогда иди. И посопротивляйся хоть немножко. Пораздумывай, посомневайся, не давайся ему сразу в руки.
Я отвернулась. Мне уже немного надоели ее глупости.
— Девочке тоже полагается хоть какое удовольствие получить, — ласково произнес Георг.
— Ну не в постели же, — оборвала сестра. — Она там ради его удовольствия, а не ради своего.
Я уже больше не слушала. В ушах молотом стучала кровь, сердце трепетало — он за мной послал, я скоро его увижу.
— Пошли, — сказала я Георгу. — Скорей.
Анна вернулась в комнату.
— Я тебя буду ждать.
— Не знаю, вернусь ли я сегодня.
— Надеюсь, что нет, — кивнула сестра. — Но я все равно подожду. Посижу у камина, посмотрю, как восходит солнце.
Ну, вот, она будет бодрствовать ради меня в своей девичьей спальне, пока я наслаждаюсь любовью в постели короля.
— Как тебе, наверно, хочется оказаться на моем месте, — с несказанным удовольствием произнесла я.
— Конечно, он же король. — Она и глазом не моргнула.
— И хочет меня, — расставила я все точки над «i».
Георг склонился и взял меня под руку, повел узкими ступенями по лестнице, ведущей к парадной зале. Мы крались вниз словно пара связанных друг с другом привидений. Никто нас не заметил. В теплом пепле громадного камина спали несколько поварят, охрана дремала, положив головы на столы.
Мы миновали королевский стол на возвышении, за ним дверь в анфиладу королевских покоев. Там начиналась широкая лестница, богато украшенная пышными гобеленами всех цветов, от яркого шелка до туманного лунного света. Два стражника с оружием стояли на часах перед королевской опочивальней, но увидев меня — золотистые волосы распущены по плечам, уверенная улыбка, — позволили мне пройти.
Парадная королевская опочивальня за двойными дверями привела меня в изумление. Раньше я здесь всегда бывала в толпе придворных. Сюда приходили все, кто добивался какой-либо милости от короля. Просители подкупали влиятельных сановников, чтобы оказаться поближе к королю, вдруг он спросит, зачем они здесь и что им надо. Эта огромная комната со стрельчатыми сводами всегда была полна народа в богатых одеждах, людей, жаждущих королевского благоволения. Сейчас все пусто, в углах тени. Георг сжал мои ледяные пальцы.
Перед нами оказалась дверь в личные покои короля, еще два стражника, на этот раз со скрещенными пиками.
— Его величество приказал нам явиться, — отрапортовал Георг.
Пики звякнули, размыкаясь, солдаты отсалютовали, поклонились и распахнули большие тяжелые двери.
Король сидел у камина, закутавшись в широкую бархатную накидку, отороченную мехом. Услышав, как отворилась дверь, вскочил на ноги.
