— Великая победа! Решающая победа. Говорят, французская армия почти уничтожена. Теперь нам открыты все дороги во Францию. Пусть Карл Испанский захватывает свой юг, нам достанется север. Франции больше нет. Испанская империя до границ английского королевства! Мы пригвоздили французскую армию к земле, теперь мы несомненные хозяева Франции, а в месте с ней и доброй половины Европы.
— Франциск разбит? — Я все еще не верила своим ушам, вспоминая честолюбивого темноволосого принца, соперника нашего златокудрого монарха.
— На мелкие кусочки, — подтвердил Уэстон. — Что за день для Англии! Вот это победа!
Я взглянула на короля и королеву. Он больше не пытался танцевать, сбился с ритма. Теперь он покачивал жену в своих объятьях, целовал в лоб, в глаза, в губы.
— Дорогая моя, — начал король. — Твой племянник — великий полководец, и это его величайший дар всем нам. Франция будет у наших ног. Я стану королем английским и французским не только по титулу, но на деле. Ричард де ла Поль
[19]
мертв, а вместе с ним мертва и угроза моему трону. Король Франциск захвачен в плен, Франция уничтожена. Твой племянник и я — два величайших монарха Европы, и союз наш вечен. Сегодня мы получили все, что мой отец надеялся получить благодаря тебе и твоей семье.
Королева сияла от радости, поцелуи короля, казалось, освободили ее от бремени лет. Щеки порозовели, голубые глаза сверкают, гибкая талия — в его объятьях.
— Да благословит Бог испанцев и испанскую принцессу! — внезапно провозгласил Генрих, и все придворные подхватили, закричали в полный голос:
— Благословит Бог испанцев и испанскую принцессу!
Георг уголком глаза глянул в мою сторону и тихонько повторил:
— Благословит Бог испанскую принцессу.
— Аминь, — отозвалась я. В глубине души мне ужасно нравилось смотреть на нее, вот она склонила голову мужу на плечо, улыбается придворным. — Аминь, и да хранит ее Господь, пусть всегда будет счастлива, как сегодня.
Мы пили за победу — в это утро и пять дней подряд. Будто гулянье двенадцатой ночи после Рождества вновь вернулось в марте. С крыши замка глядели мы на сигнальные огни, пылающие на дороге к Лондону, темнеющий небосклон над городом отливал алым — повсюду горели костры, и на каждом углу прямо на улице горожане жарили туши быков и овец. Колокола, не умолкая, трезвонили во всю мочь, пока страна праздновала победу над старейшим врагом Англии. Повара готовили нам новые блюда с подходящими к случаю названиями — павлины по-павски, пудинг а-ла Павия, десерт «Карлова услада», бланманже по-испански. Кардинал Уолси приказал отслужить особую торжественную мессу в соборе Святого Павла, да и в каждой церкви Англии пели благодарственные молебны в честь победы при Павии, в честь императора, добывшего эту победу для Англии, — Карла Испанского, любимого племянника королевы Екатерины.
Теперь и вопроса не возникало — кому сидеть по правую руку от короля. Королева шествовала по парадной зале в алом шелке и золоте, голова высоко поднята, на устах легкая улыбка. Она не кичилась тем, что снова на высоте положения. Как и тогда, когда оказалась в немилости, она понимала — такова природа королевского брака. Стояла ли ее звезда высоко или закатывалась за горизонт — гордости она не теряла.
Король опять пылал к ней любовью — в благодарность за победу при Павии. Королева — источник власти над Францией, да и победа нам досталась только благодаря ей. Генрих всегда оставался избалованным ребенком — подари ему желанную игрушку, и он будет пылко любить дарителя.
Однако дарителя любят, пока подарок не наскучит, не сломается, не разонравится. К концу марта появились первые знаки разочарования в Карле Испанском.
План Генриха был прост — разделить Францию между ними двумя, бросив, как кость, остатки герцогу Бурбонскому. Тогда Генрих станет королем Франции не только по имени, но и на деле, вернув себе титул, давным-давно пожалованный ему Папой. Но Карл не торопился. Вместо подготовки к приезду Генриха в Париж на коронацию, он сам отправился в Рим, где был коронован императором Священной Римской империи. Хуже всего — его не прельщала идея раздела Франции. Он захватил короля Франциска в плен, а теперь хотел отпустить его за выкуп домой во Францию, на тот самый трон, который только что, казалось, уничтожил.
— Бога ради, скажите мне, в чем дело? Почему? — ревел в бешенстве Генрих, глядя на кардинала Уолси. Даже большинство королевских фаворитов отступили в испуге. Дамы — те вовсе дрожали от страха. Только королева сидела недвижно в кресле у главного стола в парадной зале. Прямо рядом с королем, будто самый могущественный человек в стране не буйствовал в неуправляемой ярости лишь в паре шагов от нее.
— Этот подлый испанский пес хочет нас предать! Зачем ему понадобилось освобождать Франциска? Совсем с ума сошел? — Генрих повернулся к королеве. — Он что, полоумный, твой племянничек? Или затеял двойную игру — хочет получить побольше? Надуть меня вздумал, как твой папаша когда-то надул моего? Получается, у всех испанских монархов в крови низкое предательство? Отвечайте, мадам. Он ведь вам пишет? Что он там написал, ваш племянничек? Хочет отпустить моего злейшего врага? Право, он либо сумасшедший, либо просто дурак.
Екатерина взглянула на кардинала Уолси — не вмешается ли тот, но при таких обстоятельствах какая уж тут дружба. Кардинал не открывал рта и встретил пронзительный, просящий о помощи взгляд королевы с истинно дипломатическим спокойствием.
Оставшись одна, безо всякой поддержки, королева повернулась к мужу:
— Мой племянник ничего мне не пишет о своих планах. Мне неизвестно, думает ли он об освобождении Франциска.
— Надеюсь, что нет, — взревел король, наклонившись к ней. — Иначе вы, мадам, будете виновны в измене, если не в чем похуже. Знай вы, что ваш племянник хочет отпустить злейшего врага страны, окажитесь предательницей.
— Я ничего не знаю, — уверенным тоном отвечала королева.
— Уолси мне сообщил, Карл подумывает отказаться от помолвки с принцессой Марией. Вашей дочерью! Что вы скажете на это?
— Я ничего не знаю, — повторила она.
— Простите мое вмешательство, — негромко заметил кардинал, — но ваше величество, похоже, забыли вчерашний разговор с испанским послом. Как мне помнится, он предупреждал, что Карл подумывает о разрыве помолвки с принцессой.
— Разорвать помолвку! — Король в гневе вскочил, больше не в силах усидеть в кресле. — И вы об этом знали, мадам?
Королева, соблюдая этикет, поднялась на ноги.
— Да, кардинал прав. Посол упоминал о возможных сомнениях по поводу помолвки с принцессой Марией. Я об этом не сказала, поскольку не могу поверить. Другое дело, если бы мой племянник мне сам написал. Но от него я ничего такого не слышала.
— Боюсь, подобный исход неизбежен, — вставил кардинал.
