Женщина поднялась по лестнице, а мужчина из соседнего дома появился в арке. На вид около пятидесяти. Светлые волосы уже седеют, лицо и руки сильно загорели. Он носил военную форму, светло-желтую футболку, сандалии без носков и напоминал стареющего выпускника университета.
– Извините, пожалуйста, – сказал он. – Я не знал, что у нас гости.
Райан с Бейкером начали подниматься.
– Пожалуйста, пожалуйста, сидите. – Он подошел к нам и протянул руку. – Я Дом.
Мы все пожали ему руку. Дом сел рядом.
– Хотите сока или лимонада?
Мы отказались.
– Значит, вы говорили с Хелен. Она сказала, вы интересуетесь нашей группой?
Бейкер кивнул.
– Наверное, нас можно назвать общиной, – засмеялся Дом. – Но не в обычном смысле. Мы отзвук диссидентской культуры хиппи семидесятых. Мы против наркотиков и загрязняющих среду химических веществ, но за чистоту, творчество и самоанализ. Живем и работаем вместе в мире и гармонии. Например, только что закончилось наше утреннее собрание. Там мы обсуждаем план на день и сообща решаем, что надо сделать и кому какое задание поручить. По большей части приготовление пиши, уборка, стирка. – Он улыбнулся. – По понедельникам иногда задерживаемся, потому что в этот день высказываются жалобы. – Снова улыбнулся. – Хотя они редко бывают.
Мужчина откинулся назад и сложил руки на коленях.
– Хелен сказала, вы спрашивали о телефонных звонках.
Шериф представился.
– А вы – Дом...
– Просто Дом. Мы не признаем фамилий.
– А мы признаем, – серьезно ответил Бейкер.
Повисла долгая пауза.
– Оуэнс. Но он давно умер. Я не был Домиником Оуэнсом много лет.
– Спасибо, мистер Оуэнс. – Бейкер сделал пометку в крошечном блокнотике на пружине. – Детектив Райан расследует дело об убийстве в Квебеке и считает, что жертва могла знать кого-то, кто жил или живет по вашему адресу.
– Квебек? – Дом широко распахнул глаза, и на загорелой коже проявились бледные морщинки. – Канада?
– Сюда звонили из дома в Сен-Жовите, – пояснил Райан. – Есть такая деревня в горах к северу от Монреаля.
Дом слушал с удивленным выражением лица.
– Имя Патриция Симоне вам о чем-то говорит?
Он покачал головой.
– Хайди Шнайдер?
Снова покачал.
– Извините. – Дом улыбнулся и слегка пожал плечами. – Я же говорил. Мы не признаем фамилий. Члены группы часто меняют свои имена. Каждого зовут так, как ему нравится.
– А как называется группа?
– Имена. Названия. Титулы. "Церковь Христа". "Народный храм". "Праведный путь". Какой эгоизм. Мы предпочитаем никак не называться.
– Сколько ваша община здесь живет, мистер Оуэнс? – спросил Райан.
– Пожалуйста, зовите меня Домом.
Райан молчал.
– Почти восемь лет.
– Где вы были прошлой осенью и летом?
– То тут, то там. Я путешествовал.
Райан вынул из кармана снимок и положил его на стол.
– Мы пытаемся выяснить местонахождение этой молодой женщины.
Дом нагнулся и изучил фотографию, разглаживая края пальцами, длинными и тонкими, с пучками золотистых волос на костяшках.
– Ее убили?
– Да.
– А мальчик?
– Брайан Гилберт.
Дом долго рассматривал их лица. А когда поднял голову, я не смогла понять выражение его глаз.
– Жаль, что я не могу вам помочь. Действительно жаль. Возможно, я спрошу о них на вечернем эмпирическом сеансе. На нем мы занимаемся самоанализом. Как раз подходящая обстановка.
Лицо Райана посуровело, он впился взглядом в Дома.
– Мне сейчас не до проповедей, мистер Оуэнс, и меня также не волнует, что вы считаете подходящей обстановкой. Есть факты. Звонили на ваш номер из дома, где убили Хайди Шнайдер. Жертва была в Бофорте прошлым летом. Я найду связь.
– Конечно, конечно. Какой ужас. Именно насилие и принуждает нас жить так, как мы живем.
Он закрыл глаза, будто призывая святые силы, потом открыл и внимательно оглядел каждого из нас.
– Давайте я объясню. Мы выращиваем свои овощи, цыплят, чтобы они потом несли яйца, ловим рыбу и собираем моллюсков. Некоторые члены общины работают в городе и приносят зарплату. У членов общины есть определенная система убеждений, которая заставляет нас отвергать общество, но мы не причиняем остальным зла. Мы живем просто и тихо. – Он глубоко вздохнул. – В общине есть круг постоянных членов, но остальные приходят и уходят. Наш стиль жизни подходит не всем. Возможно, ваша молодая женщина присоединилась к нам во время моего отсутствия. Даю слово, я поговорю с остальными, – пообещал Дом.
– Хорошо, – согласился Райан, – я тоже.
– Конечно. И пожалуйста, скажите, если я смогу чем-то помочь.
Тут в дом ворвалась молодая девушка с малышом на руках. Она смеялась и щекотала ребенка. Тот хихикал и отбивался пухлыми ручонками.
У меня в голове пронесся образ бледных пальчиков Малахии.
Увидев нас, женщина остановилась и скорчила гримасу.
– Ой, извините, – засмеялась она. – Я не знала, что здесь кто-то есть.
Малыш хлопнул ее по голове, и девушка провела пальцем по его животику. Ребенок извернулся и засучил ножками.
– Заходи, Катрин, – пригласил Дом. – Думаю, мы уже закончили.
Он вопросительно взглянул на Райана и Бейкера. Шериф взял шляпу и поднялся.
Ребенок повернулся на голос Дома, нашел его взглядом и начал вырываться. Катрин поставила его на пол, он посеменил к протянутым рукам, и Дом подхватил малыша. Ручонки последнего казались молочно-белыми по сравнению с темной шеей Дома.
Катрин присоединилась к нам.
– Сколько вашему ребенку? – спросила я.
– Четырнадцать месяцев, правда, Карли?
Она протянула палец, и Карли схватил его, потом потянулся к девушке. Дом вернул ребенка матери.
– Извините нас, – сказала Катрин, – надо поменять штанишки.
– Можно задать вам вопрос, пока вы не ушли? – Райан протянул фотографию. – Вы знаете этих людей?
Катрин изучала снимок, держа его подальше от Карли. Я следила за лицом Дома. Выражение нисколько не изменилось. Катрин покачала головой, потом отдала фото.
– Нет, извините. – Она разогнала рукой воздух и наморщила нос. – Надо идти.
