Если там кто-то есть, мне следует оставаться наверху. Телефон. Если начался пожар, надо выбираться.
Я выдохнула и встала на верхнюю ступеньку, подождала. Вторая. Третья. Пригнувшись, вытянув руку с ракушкой на уровне плеча, поползла на первый этаж. Едкий запах усилился. Дым. Бензин. И еще что-то. Что-то знакомое.
Внизу я остановилась; в голове разыгрывалась монреальская сцена годичной давности. Тогда он был внутри, убийца, выжидающий момент, чтобы напасть.
"Больше этого не случится! Позвони 911! Выбирайся!"
Я обошла перила и заглянула в столовую. Темнота. Я скрючилась около гостиной. Темнота, но какая-то странная.
Дальний конец комнаты мерцал в окружающей полутьме. Камин, стулья времен королевы Анны, вся мебель и картины мягко светятся, как в мираже. Через дверной проем виднеется оранжевый огонь, пляшущий перед холодильником на кухне.
Иииииииииииииииии!
Когда тишину разорвал пронзительный вой, у меня сжалось сердце. Я дернулась, и ракушка ударилась в пластик. Дрожа, я прижалась обратно к стенке.
Индикатор дыма!
Я искала признаки движения. Ничего, только темнота и зловещее мерцание.
Дом горит. Вперед!
С глухо бьющимся сердцем, еле переводя дыхание, я рванулась к кухне. Огонь полыхал посредине комнаты, наполняя воздух дымом и отражаясь на всех гладких поверхностях.
Я нашла дрожащими пальцами выключатель и включила свет. Взгляд заметался влево-вправо. Горящий пакет лежал посредине пола. Огонь не распространялся.
Я положила ракушку, прижав к лицу подол ночной рубашки, пригнулась и проскочила к кладовке. Сняла маленький огнетушитель с верхней полки. В легкие попал дым, на глаза навернулись слезы и затуманили все вокруг, но я сумела повернуть ручку. Огнетушитель лишь зашипел.
Черт!
Кашляя и задыхаясь, я снова повернула ручку. Опять шипение, а за ним поток углекислого газа и пены.
Да!
Я направила огнетушитель на пламя, и меньше чем за минуту огонь потух. Сигнализация все визжала, как железом, проходила сквозь уши и вонзалась в мозг.
Я открыла заднюю дверь, окно над раковиной и подошла к столу. Здесь открывать ничего не надо. Стекло разбито, осколки валяются на деревянном подоконнике и полу. Тихий ветерок играет с занавесками, то вытягивая их наружу, то вталкивая обратно.
Я обошла пакет на полу, включила вентилятор на потолке, взяла полотенце и начала выгонять дым из комнаты. Воздух постепенно очистился.
Я вытерла слезы и попыталась совладать с дыханием.
"Продолжай махать полотенцем!"
Сигнализация захлебывалась визгом.
Я оставила полотенце в покое и оглядела комнату. Под столом лежала обугленная деревяшка, вторая прислонилась к тумбочке под раковиной. Между ними – обожженные остатки свертка. В комнате пахло дымом и бензином. И еще кое-чем знакомым.
На негнущихся ногах я подошла к дымящейся массе и уставилась на нее непонимающим взглядом. Замолчала сигнализация. Тишина казалась неестественной.
"Набери 911!"
Звонить не потребовалось. Как только я потянулась к телефону, вдали завыла сирена. Она становилась все громче и громче, потом замолчала. Через секунду у моей задней двери появился пожарный:
– С вами все в порядке, мэм?
Я кивнула, сложила руки на груди, вспомнив, что не одета.
– Нам позвонили ваши соседи.
У него на подбородке болтался ремешок.
– О!
Я забыла о ночной рубашке. Я вернулась в Сен-Жовит.
– Все под контролем?
Новый кивок. Сен-Жовит. Дежа-вю.
– Не возражаете, если я посмотрю?
Я отступила в сторону.
Он оценил ситуацию одним взглядом.
– Жестокая выходка. Не знаете, кто мог забросить вам это в окно?
Я покачала головой.
– Похоже, они разбили окно палками, а потом кинули внутрь пакет.
Он подошел к дымящемуся свертку.
– Наверное, намочили его бензином, подожгли и закинули вам.
Я слышала его слова, но не могла говорить. Тело перестало слушаться, а мозг пытался разбудить в подкорке какой-то бесформенный образ.
Пожарный отстегнул от пояса лопатку, разложил ее и тронул массу на полу моей кухни. Вверх взвились, а потом опустились черные хлопья. Он подцепил лопаткой сверток, перевернул его и нагнулся.
– Похож на обыкновенный мешок. Может, из-под зерна. Дьявол меня забери, если я знаю, что внутри.
Он поскреб сверток кончиком лопатки, в воздухе закружилось еще несколько обугленных пылинок. Он нажал сильнее, переворачивая мешок с боку на бок.
Запах усилился. Сен-Жовит. Кабинет для аутопсии номер три. Воспоминания прорвались, и я похолодела.
Трясущимися руками открыла шкафчик и вытащила кухонные ножницы. Уже не заботясь о ночной рубашке, села на корточки и надрезала мешок.
Труп был маленький, спина выгнута, ноги скрючены от жара пламени. Я увидела ссохшийся глаз, крошечную челюсть с почерневшими зубами. Предчувствие ужаса, притаившегося в мешке, чуть не лишило меня чувств.
"Нет! Пожалуйста, нет!"
Я пригнулась, отрешившись от запаха паленой плоти и шерсти. Между задними лапами свернулся почерневший хвост. Позвонки торчали из него, как шипы из стебля.
Я резала дальше, а по щекам текли слезы. Рядом с узлом я заметила шерсть, уже обугленную, но местами белую.
Наполовину пустые миски.
– Неееееееееееееееет!
Я услышала голос, но не поняла, что он мой.
– Нет! Нет! Нет! Птенчик. Пожалуйста, Боже, нет!
На плечо мне легла ладонь. Потом из моих рук взяли ножницы и осторожно подняли меня на ноги.
Голоса.
Я оказалась в гостиной, под одеялом. Я плакала, тряслась, все тело болело.
Не знаю, сколько я рыдала, но когда подняла глаза, передо мной стояла соседка. Она протягивала мне чашку с чаем.
– Что это?
Я тяжело дышала.
– Мята.
– Спасибо.
Я выпила тепловатую жидкость.
– Сколько времени?
– Третий час.
Она была в тапочках и пальто, из-под которого выглядывала фланелевая ночная рубашка. Мы, конечно, махали друг другу приветственно через лужайку и здоровались во время прогулок, но я ее едва знала.
– Простите, что подняла вас посреди ночи...
