— Никто?
Услышав тон его голоса, Тара пристально посмотрела на него.
— Разве что кто-то из руководства, имеющий высший уровень допуска. Например, я. Или негодяй вроде Хандерлинга, который вломился в систему. — Она помолчала. — Но зачем кому-то делать это?
— Именно этот вопрос я собирался задать следующим.
Наступила тишина. Тара сложила письмо и отдала его Лэшу.
— Не знаю, как такое получилось. Но мне действительно очень жаль, доктор Лэш. Естественно, мы сразу же проверим это.
— Вам жаль, Сильверу тоже. Почему всем так жаль?
Тара удивленно посмотрела на него.
— Вы хотите сказать?..
— Именно. Завтра вечером я пойду туда.
— Не понимаю…
Она не договорила.
«Знаю, что не понимаешь», — подумал Лэш. Он сам не мог разобраться в себе. Будь он сотрудником «Эдема», как Тара, и оказался бы под воздействием того, что они называли «эффектом Оз», возможно, он порвал бы письмо.
Но не сделал этого. Взгляд за кулисы и восторженные отзывы клиентов фирмы пробудили у него живой интерес, прежде чем он сам успел осознать это. А теперь еще сообщили, что нашли ему идеальную подругу — ему, Кристоферу Лэшу, который столь профессионально анализировал чужие семейные отношения и столь скверно справлялся с собственными. Искушение было чересчур сильным, чтобы противостоять ему. Даже зная, из-за чего он оказался здесь, он не мог преодолеть желание встретиться с женщиной, которая, возможно, могла бы стать для него идеальной парой.
Впрочем, встреча должна состояться только завтра. На сегодня хватало и других дел.
— Это не случайность, — сказал он.
— Гм?
— То, что мое заявление прошло обработку. Может, это и ошибка, но не случайная. Так же как не случайна смерть тех двух суперпар.
Тара нахмурилась.
— Что вы, собственно, хотите этим сказать?
— Не знаю точно. Но во всем этом есть какая-то закономерность, которую мы не замечаем.
Лэш мысленно вернулся к своей вечерней поездке домой, когда не хотел слушать голос своего подсознания. Теперь он пытался вспомнить, что же говорил ему этот голос.
«Вы по очереди убили две первые пары, — сказал Мочли Хандерлингу во время допроса. — А теперь вы собирались застать врасплох и убить третью».
«По очереди…»
— Можно на минуту? — спросил он, беря со стола блокнот.
Достав ручку, он написал две цифры: 17.09.04 и 24.09.04. Даты смерти Торпов и Уилнеров.
— Тара, — спросил Лэш, — можете сказать мне точно, когда Торпы и Уилнеры подали заявления?
— Конечно.
Повернувшись к одному из терминалов, она постучала по клавишам. Почти сразу же принтер выдал ответ.
Торп, Льюис А. — 000451823 — 30.07.02
Торвальд, Линдси Э. — 000462196 — 21.08.02
Шварц, Карен Л. — 000527710 — 02.08.02
Уилнер, Джон Л. — 000491003 — 06.09.02
Ничего.
— Можете расширить область поиска? Мне нужна распечатка всех существенных дат для этих двух пар. Когда их обследовали, когда они впервые встретились, когда поженились и так далее.
Тара несколько мгновений задумчиво смотрела на него, затем снова начала стучать по клавишам.
Второй список состоял почти из десятка страниц. Лэш просмотрел их одну за другой, устало водя взглядом по строчкам. Неожиданно он замер.
— Господи, — пробормотал он.
— Что такое?
— Вот эти колонки с заголовком «номинальное удаление аватара» — что они означают?
— Дата, когда аватары выводятся из Аквариума.
— Иначе говоря, когда пары подобраны.
— Совершенно верно.
Лэш протянул ей листок.
— Взгляните на дни удаления аватаров Торпов и Уилнеров.
Тара посмотрела на распечатку.
— Боже мой. Семнадцатое сентября две тысячи второго и двадцать четвертое сентября две тысячи второго.
— Именно. Торпы и Уилнеры не только были первыми подобранными суперпарами. Они умерли ровно два года спустя — с точностью до дня.
Тара уронила листок на стол.
— Как по-вашему, что это означает?
— То, что мы пошли по ложному следу. Я рылся в психологических тестах и результатах обследования, предполагая, что вы просмотрели у них какие-то психические отклонения. Возможно, вместо того чтобы изучать людей, мне следует изучить сам процесс.
— Процесс? А что с поисками подозреваемого? С тем анализом, который проводит Лиза?
— Она все равно не закончит его до понедельника. Я не собираюсь сидеть без дела последующие трое суток. — Он встал и направился к двери. — Спасибо за помощь.
Открывая дверь, он услышал звук отодвигаемого стула.
— Минуту, — сказала Тара.
Он обернулся.
— Куда вы сейчас?
— К себе в кабинет. Нужно просмотреть множество документов.
Тара, не колеблясь, вышла из-за стола.
— Я с вами.
30
— Не видела мой несессер, крошка? — крикнул Кевин Коннелли.
— Под туалетным столиком, вторая полка слева.
Коннелли босиком прошел мимо кровати, сквозь падающие в окна желтые лучи солнца и присел перед умывальником. Ну конечно же, на второй полке, у самой стены. До этого он потратил полчаса, перетряхивая всю спальню в поисках несессера. Линн, похоже, с фотографической точностью помнила, где что находится, причем не только свои вещи, но и его тоже. У нее это получалось подсознательно, как бы само собой — возможно, именно поэтому она знала столько иностранных языков.
— Ты настоящее сокровище, — сказал он.
— Уверена, ты говоришь это всем девушкам.
Сидя на корточках перед туалетным столиком, он обернулся и посмотрел на нее. Линн стояла перед открытым шкафом, глядя на вешалку с платьями. Взяв одно, она покрутила его в руках, повесила обратно и выбрала другое. В ее движениях, легких и изящных, было нечто такое, от чего даже теперь у него сильнее забилось сердце. В свое время он обиделся, когда его мать назвала ее «симпатичной». Симпатичная? Это была самая красивая женщина из всех, кого он видел в своей жизни.
Отойдя от шкафа, она направилась с платьем в руках к кровати, на которой лежал большой открытый холщовый чемодан. Сложив платье, она бросила его туда.
Он взял отгул на полдня, чтобы помочь жене собраться перед поездкой на Ниагарский водопад. В этом было нечто вроде греховного удовольствия, в котором он отчего-то никому бы никогда не признался. Обычно они упаковывали вещи за несколько дней до отъезда, словно продлевая таким образом отпуск. Он всегда собирался раньше и по той же самой причине любил заранее приезжать в аэропорт. Впрочем, ещё с холостяцких времен вещи он складывал в спешке и неаккуратно. Линн показала ему, что сборы в дорогу — настоящее искусство и торопиться тут нельзя. А теперь это превратилось в один из тех интимных маленьких ритуалов, из которых состояла их супружеская жизнь.
