— Чуть больше двух лет.
— Как вы охарактеризовали бы ее супружескую жизнь?
— Они были самой счастливой парой из всех, что я видел на своем веку.
— Что вы можете сказать о ее муже, Льюисе Торпе?
— Интеллигентный, дружелюбный, честный. Остроумный. У него было множество увлечений.
— Ваша дочь когда-либо упоминала о проблемах в семье?
— Имеете в виду ссоры?
Лэш кивнул.
— Да, и тому подобное. Расхождения во мнениях, интересах, характерах?
— Никогда.
Лэш сделал еще глоток, заметив, что Торвальд не притронулся к своему кофе.
— Никогда? — недоверчиво переспросил он.
Торвальд схватил приманку.
— Никогда. Послушайте, мистер…
— Бергер.
— Мистер Бергер, моя дочь была… — Торвальд впервые чуть поколебался. — Моя дочь была клиентом корпорации «Эдем». Слышали о такой?
— Конечно.
— Тогда вы понимаете, что я имею в виду. Сначала я относился к этому скептически. Я считал, что это слишком большие деньги за несколько циклов работы компьютера, статистический бросок кости. Но Линдси настояла на своем. — Торвальд наклонился к Лэшу. — Поймите, она была не такая, как другие девушки. Она знала, чего хочет. А хотела она только самого лучшего. У нее было много парней, некоторые и в самом деле весьма симпатичные. Но казалось, будто она постоянно ищет чего-то, и ни один из этих союзов не продлился долго.
Торвальд выпрямился. Это была самая длинная фраза, произнесенная им до сих пор. Лэш записывал, предусмотрительно не глядя ему в глаза.
— И?
— С Льюисом было по-другому. Я понял это, едва она впервые произнесла его имя. Они влюбились друг в друга уже на первом свидании.
Воспоминание вызвало у Торвальда невольную улыбку. На несколько мгновений его ввалившиеся глаза повеселели, а лицо просветлело.
— Они собирались на воскресный обед, а вместо этого пошли кататься на роликах. — Он тряхнул головой. — Не знаю, кому пришла в голову эта сумасшедшая идея, возможно, им подсказали ее в «Эдеме». Так или иначе, не прошло и месяца, и они объявили о помолвке. А потом было все лучше и лучше. Как я уже говорил, я никогда не видел более счастливой пары. Они постоянно открывали нечто новое — в мире, в себе самих.
Блеск в его глазах угас столь же быстро, как и появился. Торвальд отодвинул чашку с кофе.
— А что с дочерью Линдси? Как она повлияла на их жизнь?
Торвальд пронзил его взглядом.
— Она завершила ее, мистер Бергер.
Лэш снова сделал запись в блокноте, на этот раз не притворяясь. Разговор пошел вовсе не так, как ожидалось. И, судя по тому, как Торвальд отодвинул чашку, похоже было, что беседа долго не продлится.
— Вам известно что-либо о том, что у вашей дочери или ее мужа в последнее время были какие-то неприятности?
— Нет.
— Никаких неожиданных трудностей? Никаких проблем?
Торвальд поерзал на стуле.
— Только если назвать проблемами выделенный Льюису грант и рождение прелестной дочурки.
— Когда вы в последний раз видели свою дочь, мистер Торвальд?
— Две недели назад.
Лэш отпил кофе, пытаясь скрыть удивление.
— Позвольте спросить, где это было?
— У них дома, во Флагстаффе. Я возвращался с регаты в Мексиканском заливе.
— Как бы вы охарактеризовали их дом?
— Как идеальный.
Лэш снова сделал запись.
— Вы заметили какие-то перемены по сравнению с прошлыми визитами? Увеличившийся аппетит или его отсутствие? Проблемы со сном? Апатию? Отсутствие интереса к прежнему хобби или намеченным целям?
— Я не заметил никаких аффективных расстройств, если вы это имеете в виду.
Лэш перестал писать.
— Вы врач, мистер Торвальд?
— Нет. Но моя покойная жена была психотерапевтом. Я могу опознать симптомы депрессии, когда увижу их.
Лэш отложил блокнот.
— Мы лишь пытаемся разобраться в случившемся, мистер Торвальд.
Неожиданно тот наклонился к самому лицу Лэша.
— Разобраться? Послушайте, я не знаю, что вы или ваша фирма надеетесь выяснить. Впрочем, я полагаю, что ответил на достаточное количество вопросов. И все дело в том, что разбираться тут не в чем. Ответа нет. Линдси не проявляла тяги к самоубийству. Льюис тоже. У них были все причины для того, чтобы жить. У них было все.
Лэш молчал. Он видел перед собой не только горе потерявшего дочь отца, но и отчаянное желание понять то, что не поддается пониманию.
— И скажу вам кое-что еще, — быстро продолжил Торвальд, все так же наклонившись к Лэшу. — Я любил свою жену. Думаю, наш союз был лучшим из всех, какой только может связывать двух людей. И тем не менее я бы не раздумывая отдал руку на отсечение, если бы это могло сделать нас столь же счастливыми, какими были моя дочь и Льюис.
С этими словами он отодвинул стул, встал из-за стола и вышел из ресторана.
5
Флагстафф, Аризона. Два дня спустя
Парковка была уже занята двумя «Ауди А-8», так что Лэш оставил свой взятый напрокат «таурус» у обочины и пошел по тротуару, выложенному каменной плиткой, слыша под ногами треск засохших сосновых иголок, к дому 407 по Купер-драйв — симпатичному бунгало с широкой низкой крышей и огороженным двориком позади. За оградой склон холма уходил вниз, и за ним открывалась слегка размытая в утреннем тумане панорама центра города. Еще дальше к северу поднималась пурпурно-коричневая горная цепь Сан-Франциско.
Подойдя к входной двери, Лэш сунул под мышку несколько толстых конвертов и полез в карман за ключом. С цепочки свисала белая карточка с номером удостоверения. Начальник отделения ФБР в Фениксе, его бывший сосед по мрачному серому общежитию в Куантико и товарищ по несчастью на жизненной полосе препятствий, был обязан ему кое-какими услугами. Одну из них Лэш превратил в ключ от дома Торпов.
Посмотрев вверх, он увидел под карнизом крыши камеру, установленную прежним владельцем дома и отключенную на время следствия. Поскольку после официального закрытия дела дом предполагалось выставить на продажу, сигнализация оставалась выключенной.
Еще раз посмотрев на дверь, Лэш вставил ключ в замок и открыл ее.
Внутри царила та особая тишина, с которой ему приходилось сталкиваться в домах убитых. Входная дверь вела прямо в гостиную, где были найдены тела. Лэш медленно двинулся вперед, оглядываясь по сторонам и запоминая детали обстановки. Кожаный диван орехового цвета и такие же кресла, старинный комод и внушительных размеров телевизор с плоским экраном — Торпы явно не нуждались в деньгах. На ковровом покрытии пола лежали две шелковые циновки, на одной из которых еще виднелись следы порошка, оставленного следственной бригадой. Неожиданное зрелище напомнило Лэшу последнее место преступления, и он поспешно двинулся дальше.
