– Доктор Тизандер, что я должен сделать, чтобы выйти отсюда?
– Идите нам навстречу. Позвольте помочь вам. Ходите на лечебные сеансы, обращайте всю вашу энергию на то, чтобы излечиться, находите личный контакт с врачами и санитарами. Единственный способ выйти отсюда – это получить документ с моей подписью.
– Единственный способ?
– Да. Окончательное решение принимаю я, а основано оно, конечно же, на медицинских заключениях и, если необходимо, на юридическом совете.
Смитбек вскинул на него глаза.
– Юридическом?
– У психиатрии два хозяина – медицина и закон.
– Не понимаю.
Тизандер, похоже, оседлал любимого конька. Голос его зазвенел, как у проповедника.
– Да, Эдвард, мы обязаны иметь дело не только с медициной, но и с законом. Взять хотя бы вас: ваша семья вас любит, заботится о вашем здоровье, а потому и поместила вас к нам. Это в равной степени медицинский и юридический процесс. Лишить человека свободы – серьезный шаг, и его следует скрупулезно расследовать.
– Простите... вы сказали – моя семья?
– Да. Кто же еще мог вас сюда поместить, Эдвард?
– Вы знаете мою семью?
– Я встречал вашего отца, Джека Джонса. Очень достойный человек. Мы все хотим вам добра, Эдвард.
– Как он выглядит?
Лицо Тизандера приняло озадаченное выражение, и Смитбек выругал себя за столь безумный вопрос.
– Я хотел спросить, когда вы с ним встречались?
– Когда вас сюда привезли. Он подписал все нужные бумаги.
Пендергаст, подумал Смитбек. Черт бы его побрал.
Тизандер поднялся, протянул руку.
– Ну, Эдвард, может, еще о чем-нибудь хотите спросить?
Смитбек ответил рукопожатием. В голове родилась идея.
– Да, еще один вопрос.
Тизандер поднял брови, все с той же снисходительной улыбкой.
– Здесь ведь есть библиотека?
– Конечно. За бильярдной комнатой.
– Благодарю вас.
У дверей Смитбек оглянулся. Тизандер, откинувшись на спинку кресла, поправлял галстук. На лице играла самодовольная улыбка.
Глава 36
Когда Д'Агоста добрался до старой двери на Гудзон-стрит, над рекой меркнул водянистый зимний свет. Д'Агоста постоял немного, чтобы успокоиться, несколько раз глубоко вдохнул. Он точно следовал сложным инструкциям Пендергаста. Агент снова переехал – кажется, намерен был на шаг опережать Диогена. Интересно, с вялым любопытством подумал Д'Агоста, какое обличье принял он сейчас?
Успокоившись, в последний раз оглянулся по сторонам: нет ли хвоста? Семь раз постучал в дверь, подождал. Спустя мгновение дверь отворил мужчина. Судя по всему, это был опустившийся человек, законченный алкоголик. Хотя Д'Агоста и знал, что это – Пендергаст, он снова поразился его умению менять личину.
Не говоря ни слова, Пендергаст впустил его и запер дверь на засов. Затем провел вниз по сырой винтовой лестнице в зловонный подвал. Там стоял большой бойлер и система отопления. Огромная картонная коробка с грязными одеялами, пластмассовая молочная бутылка, свеча, посуда и аккуратная стопка консервных банок завершали картину.
Пендергаст убрал с пола тряпку, под ней обнаружился компьютер iMac G5 с беспроводным подсоединением к Интернету. Рядом лежала захватанная стопка бумаг: папка с ксерокопиями, теми, что Д'Агоста сделал в полицейском управлении, и несколько документов об отравлении Гамильтона – они, как предположил Д'Агоста, были взяты из полицейского досье. Было видно: Пендергаст изучал их с большим вниманием.
– Я... – Д'Агоста и сам не знал, с чего начать. Его душил гнев. – Этот подлец... этот сукин сын. Господи, он убил Марго...
Замолчал. Слова не могли передать охватившую его ярость, сумятицу чувств, неверие. Он не знал, что Марго вернулась в Нью-Йорк, не говоря уже о том, что снова стала работать в музее, но он хорошо был знаком с ней в прошлом. Они вместе работали над убийствами в музее и подземке. Это была отважная, предприимчивая, умная женщина. Она не заслуживала такой участи – быть зарезанной в темном выставочном зале.
Пендергаст молча стучал по клавишам, но лицо его покрылось потом, и Д'Агоста видел, что это не игра. Агент переживал случившееся не меньше его.
– Диоген лгал, когда объявил Смитбека следующей жертвой, – сказал Д'Агоста.
Не глядя на него, Пендергаст потянулся к корзине и вытащил из нее сумку на молнии, карту Таро и записку. Подал все это Д'Агосте.
Д'Агоста взглянул на карту. На ней была изображена высокая башня из красного кирпича. Башню поражали многочисленные молнии. Башня горела, и из нее на траву падали крошечные фигурки. Д'Агоста обратился к записке.
Ave, frater!
[20]
С чего бы я стал говорить тебе правду? После стольких лет следовало бы знать, что я – искусный лжец. Пока ты прятал хвастуна Смитбека – должен, кстати, тебя похвалить: я его пока что не обнаружил, – у меня появилось свободное время, и я расправился с Марго Грин. Она, между прочим, оказала мне достойное сопротивление.
Ну разве я не доказал еще раз свой недюжинный ум?
Открою тебе секрет, братец. Я сейчас в исповедальном настроении. Назову следующую жертву – лейтенант Винсент Д'Агоста.
Забавно, правда? Говорю ли я сейчас правду? Или снова лгу? Представляю, как ты бьешься над этой загадкой, дорогой братец.
Говорю тебе не adieu, a au revoir
[21]
?
Диоген
Д'Агоста вернул записку Пендергасту. У него было странное ощущение. Не страх, нет! Он испытывал новую вспышку гнева. Буквально трясся от ярости.
– Подайте мне этого сукина сына, – проскрежетал он.
– Садись, Винсент. У нас мало времени.
Это были первые слова, сказанные Пендергастом. Д'Агоста замолчал, ощутив страшную серьезность в его голосе. Он уселся на корзину.
– А что означает эта карта Таро? – спросил он.
– Это – Башня. Означает разрушение, время неожиданных перемен.
– Шутки в сторону.
– Я весь день составлял список потенциальных жертв и обдумывал, как их защитить. К сожалению, моя тайна выйдет наружу. Те, с кем я имел дело, обещали молчать, но, думаю, это лишь вопрос времени: скоро все узнают, что я жив. Винсент, взгляни на этот список.
Д'Агоста склонился над экраном. Некоторые имена были ему известны, но встречалось и много незнакомых фамилий.
