Еще один десяток камер полыхнул вспышками.
– Мы верим, что маски живые, что у них есть душа. Долгое время они были разлучены с нами. Мы пришли благословить их и утешить.
Неожиданно к Норе пришло решение.
Она сделала вид, что задумалась. За короткую неделю, проведенную в студенчестве в Тано Пуэбло, она узнала, что быстрое решение индейцы рассматривают как плохое решение.
– Вряд ли это место подходит для молитвы, – сказала она.
– Ну, так я об этом и говорю, – вмешался Манетти.
Нора не обратила на него внимания.
– Я думаю, где бы найти место получше.
– Есть такое место, – сказал Манетти. – Вон там, на тротуаре.
Нора метнула в него разъяренный взгляд.
– Нам хотелось бы быть поближе к маскам, а не дальше, – сказал Уаметова.
– Отчего же вы не входите? – спросила Нора.
– Нас не пустят.
– Входите как мои гости. Я подведу вас к маскам прямо сейчас, и вы сможете поговорить с ними лично, прежде чем зал откроют для посетителей.
– Доктор Келли, уж не сошли ли вы с ума? – запротестовал Манетти.
Вождь тано с минуту смотрел на нее. Потом его широкое древнее лицо осветила сияющая улыбка. Он с достоинством поклонился.
– Eesha lat dzil. Вы настоящий человек, мисс Нора.
– Браво! – закричала Мерсо.
– Я не допущу этого, – сказал начальник охраны.
– Мистер Манетти, я беру на себя полную ответственность.
– Вы не можете провести этих людей в зал до того, как разрежут ленту. Это невозможно!
– Ничего невозможного. Все так и будет. – Она повернулась к индейцам. – Ну что, джентльмены, пойдете за мной?
– Мы будем счастливы, – ответили тано.
Кинозвезда взяла под руку изумленного старого индейца, и они пошли вслед за Норой. Далее двинулась толпа журналистов и зевак.
– Освободите дорогу старейшинам тано! – крикнула Мерсо. – Освободите дорогу!
Ее платье мерцало в свете прожекторов, лицо сияло: она счастлива была оказаться в центре внимания.
Толпа, словно по волшебству, расступилась, и они поднялись по красной ковровой дорожке. Тано начали тихонько напевать и бить в барабаны, как только миновали ротонду и вошли в зал «Небо», и Норма увидела перед собой замерших от восторга людей, пришедших на выставку: да и как было не поразиться? Ведь они увидели американских аборигенов. Наверняка подумали, что эта процессия – часть программы. Тут и мэр подоспел, почувствовав, как и Мерсо, шанс для саморекламы.
Манетти бежал сзади, лицо его раскраснелось, однако он помалкивал: очевидно, понимал, что неразумно было бы продолжать дискуссию на глазах всего города.
Вперед бросился Коллопи.
– Нора! Что вы себе позволяете?!
Она нагнулась к нему и быстро прошептала:
– Тано хотят провести несколько минут наедине с масками, прежде чем разрежут ленту.
– Зачем?
– Помолиться и благословить маски. Вот и все.
Коллопи нахмурился.
– Нора, сейчас не время. Это наверняка подождет!
Нора посмотрела ему в глаза.
– Доктор Коллопи, пожалуйста, доверьтесь мне. Я хорошо знаю индейцев с юго-запада. Я несколько лет бок о бок жила и работала с ними. Они пришли сюда не для того, чтобы причинить вам неприятности или возмутить общественное мнение. Они просто хотят, чтобы им дали провести немного времени наедине с их масками. Когда обряд закончится, они тут же уйдут. И вся ситуация рассосется. Это лучший способ уладить дело. Я знаю, если вы подумаете над этим, то согласитесь. – Она заговорила еще тише. – К тому же они сделают вам великолепную рекламу.
Коллопи смотрел на Нору. Его лицо патриция выражало изумление, затем он перевел взгляд на Манетти. Наконец пошел к ожидавшим индейцам. Прокашлялся, пригладил волосы, лоб избороздили глубокомысленные морщины.
Неожиданно лицо его расплылось в приветливой улыбке. Он протянул руку вождю тано. – Добро пожаловать! Мистер...
– Уаметова.
– Да, конечно! Добро пожаловать! Администрация музея счастлива принять вас и вашу группу как представителей народа тано. Вы, насколько я понимаю, проделали большой путь, чтобы увидеть маски Великой Кивы.
– Две тысячи миль.
По толпе прошел гул. Стрекотали камеры.
– Мы рады, что вам удалось преодолеть такое расстояние. Вы оказали большую честь музею и лично мне.
Пресса ловила каждое слово. Нора почувствовала огромное облегчение: кажется, все должно было пройти благополучно.
– Начальник охраны, мистер Манетти, проводит вас в зал, и вы без свидетелей навестите маски. Мистер Манетти? Надеюсь, вы заранее предупредите посты охраны и оставите наших гостей одних: пусть помолятся.
– Да, сэр.
– Хватит ли вам получаса? – спросил Коллопи у вождя.
– Да, благодарю вас, – ответил старейшина.
– Отлично! Затем все вы можете присоединиться к празднествам, мистер Уом... гм... Уем...
– Уаметова.
– Отлично! Есть ли еще какие-нибудь пожелания?
– Нет. Пока никаких.
Тано закивали головами, переглянулись друг с другом. – Сказать по правде, не ожидали, что к нам отнесутся с таким уважением.
– Да что вы! Мы просто счастливы встретить вас! – Коллопи повернулся к камерам. Теперь он чувствовал себя уверенно. – Музей благодарит народ тано за то, что они позволили показать эти замечательные маски всему миру.
Кинозвезда захлопала, и вскоре раздались оглушительные овации. Телевизионные камеры подмечали все подробности.
Нора видела, как Манетти, переговариваясь по рации, повел группу индейцев по коридору. Сама же подошла к ближайшему стулу и бессильно на него опустилась. Она и сама не верила, что посмела так говорить с директором музея. Ноги ее не держали.
Мелькнуло отдаленное, призрачное сожаление, что этого не видела Марго. Для нее вопрос о масках и праве на обладание ими индейцами тано был по-настоящему важен. Если бы Марго увидела, с каким почтением проводили индейцев на выставку, она была бы счастлива.
Неожиданно явился бокал холодного шампанского. Нора удивленно обернулась и увидела сияющего Хьюго Мензиса. Выглядел он великолепно: отлично сшитый смокинг, седые волосы аккуратно зачесаны назад.
Хьюго вложил холодный бокал в руку Норы, похлопал по спине и уселся рядом.
– Говорил ли вам кто-нибудь, что вы гений? – Он засмеялся. – Такого трюка, столь прекрасно разыгранного на глазах почтеннейшей публики, мне еще не приходилось видеть. Блестяще! Просто блестяще!
