— Никакого номера четыре для тебя не будет. Я прикую твою душу себе к ноге, чтобы ты каждый день лицезрел муки, на которые я обреку твою жену. — Финстер снова швырнул Майкла в стену, но на сей раз тот не упал, а остался висеть, словно картина. Из разбитого носа и рассеченной головы потекли струйки крови.
Финстер протянул левую руку, и нож, вырвавшись из ножен у Майкла на поясе, пролетел через весь зал. Когда до протянутой руки оставались какие-то дюймы, нож сам собой развернулся и плавно опустился в нее рукояткой. Финстер покрутил его в руке, восхищаясь блеском отточенного лезвия. И снова протянул руку. Рубашка на Майкле лопнула, пуговицы разлетелись в разные стороны. Его грудь осталась обнаженной, совершенно беззащитной.
Шагнув к Майклу, Финстер поднес нож ему к лицу.
— Ты сам лишишь себя жизни.
Майкл молчал, у него дрожали губы.
— Я не могу сделать это, — насмешливо продолжал Финстер. — Я способен лишить тебя воли, довести до порога смерти, мучить так, что ты сам станешь молить об избавлении, но перевести тебя через эту грань не в моих силах. Кажется, эту тайну ты успел хорошенько усвоить от своего умирающего дружка. — Финстер указал лезвием на Симона. — Я не могу совершить заключительное действие, поэтому ты сам сделаешь его за меня. Ты отдашь мне ключи. После чего возьмешь вот этот нож и вонзишь его себе в сердце. А если ты не отдашь их по своей воле живым, я без труда заберу их у тебя после твоей смерти.
У Майкла в глазах сверкнул безотчетный ужас. Его тело отказывалось повиноваться приказам рассудка. Все ответы на угрозы Финстера уступили место страху — он боялся, что подвел Симона, еще больше боялся навредить жене. И — наконец Майкл признался себе в этом — самый сильный страх охватывал его при мысли о том, что он подвел Бога.
Финстер провел кончиком лезвия по обнаженной груди Майкла. Острие остановилось прямо напротив сердца. Протянув руку, он стиснул левую руку Майкла и без усилий привлек ее к себе. Против воли пальцы Майкла разжались, подчиняясь невидимой силе. Финстер вложил нож ему в руку, и Майкл крепко сжал рукоятку. У него на груди, под острием ножа выступила капелька крови. Финстер отступил назад, наслаждаясь зрелищем противника, распятого на стене, на грани самоубийства.
Майкл сопротивлялся изо всех сил. Его рука дрожала от напряжения, лоб покрылся испариной, но ему не удавалось оторвать нож от тела. Всей энергии вздувшихся мышц не хватало на то, чтобы противостоять убийственному лезвию, которое, казалось, обладало собственной волей.
И вдруг его рука резко отдернулась, словно освобожденная катапульта. Кисть с зажатым ножом ударилась о стену. Ошеломленный Майкл не сразу осознал, что рука снова повинуется ему. Он медленно сполз по стене, совершенно сбитый с толку, не понимая, что происходит. Все встало на свои места, когда он посмотрел на Финстера. Тот не отрывал взгляда от Майкла, точнее, от нагрудного кармана его рубашки. Настроение его изменилось, и смерть Майкла его больше не интересовала. У него на лице появилась самодовольная усмешка. Ибо из кармана торчал крестик Мэри, на длинной золотой цепочке. А рядом с ним висели два ключа.
Финстер протянул к ним руку.
Майкл побледнел.
— Ты не сможешь к ним прикоснуться!
— Глупец, — рассмеялся Финстер.
Шагнув ближе, он без раздумий вытянул ключи из кармана за длинную цепочку. Когда они заболтались в воздухе, Финстер ощутил знакомую тошноту. Все его тело содрогнулось от близости запретных предметов. Да, это были те самые ключи. И несмотря на боль, затопившую его, Финстер почувствовал прилив торжества.
— Мои! — с неприкрытым удовлетворением пробормотал он.
Майкл опустил взгляд на свою грудь, где до этого висел крестик Мэри. Теперь его уже там не было. Майкл носил крестик, отдавая дань уважения не Богу, а Мэри. Это она настояла на том, что крестик отвратит от него опасности, защитит и поможет возвратиться домой. Тогда Майкл ей не поверил. Но сейчас он верил.
— Твои, твои, — сказал Майкл.
И с этими словами он вырвал цепочку с крестиком Мэри и ключами у Финстера из руки и накинул ее через голову ему на шею. Финстер попытался было уклониться, но было уже слишком поздно. От близости истинных ключей его рассудок был затуманен, силы покинули тело.
Как только цепочка оказалась у Финстера на шее, ключи упали ему на грудь. Раздался жуткий крик, вырвавшийся из самых мрачных глубин преисподней. Терзаемый невыносимой болью, Финстер заметался по тесной таверне, налетая на столы и стены, неистово крутясь на месте, падая на пол, корчась в страшных мучениях. Его черная рубашка вспыхнула, покрываясь кровью; ключи прожгли ему кожу, обуглили плоть.
Майкл отпрянул назад, изо всех сил стараясь держаться подальше. Симон следил за происходящим бесстрастным взглядом; наконец он стал свидетелем того, к чему так долго стремился. В конце концов Финстер затих, застыл, неподвижно, беззвучно. Из его опаленной груди шел дым, глаза закатились. Вокруг валялись опрокинутые столы и скамьи, на полу остались царапины, как будто сделанные когтями. Миллиардер расстался с жизнью.
Майкл посмотрел на Симона. Священник находился на грани сознания. Обоим пришлось пролить немало крови, обоим изрядно досталось ссадин и переломов. И Майкл подумал, что для Симона, наверное, подобное давно стало привычным, но для него все в первый и последний раз. Приблизившись к Финстеру, Майкл посмотрел на ключи, словно вплавленные в грудь, на страшные ожоги. Никто не поверит в то, свидетелем чему он только что стал. Ему довелось увидеть столько, что хватит и на десять жизней. Но в конце концов он получил то, ради чего пришел, и даже с поощрительной премией: сам остался в живых.
Майкл склонился над телом, стараясь не обращать внимание на зловоние паленого мяса. Прикоснувшись к ключам, он обнаружил, что они горячие. Майкл обернул их в тряпку и потянул — ключи не шелохнулись. Они прожгли плоть и намертво застряли в грудине Финстера. Упершись ногой, Майкл схватил ключи крепче и дернул что есть силы.
Финстер открыл глаза. Потрясенный Майкл застыл. Вскочив на ноги, Финстер развернулся, судорожно хватаясь за грудь. Пальцами проникая в тело. Отчаянно пытаясь избавить его от смертного приговора. Он силился вырвать ключи из своего тела, и с его пальцев облезала кожа. И вдруг это произошло — в последней неистовой попытке Финстер дернул цепочку и освободился от ключей. Пролетев через весь зал, они упали на пол под стол.
Финстер бросился вперед. Его рука стиснула Майклу горло. Майкл стал задыхаться, терять сознание. Он мог думать только об обугленной плоти перед собой, о черных следах, которые оставили у Финстера на груди ключи.
— Больше никаких фокусов не будет! — Теперь голос Финстера был проникнут бесконечной злобой; в нем не осталось и следа от вкрадчивости и легкого немецкого акцента, с которыми за последние десять лет успели познакомиться все мировые финансовые воротилы.
Майкл судорожно глотал воздух. У него перед глазами все расплывалось, взор застилала черная пелена. Он силился собрать последние крупицы энергии, чтобы сделать всего одно движение и положить конец этому безумству. Теряя сознание, он пробормотал:
