— Я тебя все равно найду.
Голос, казалось, звучал отовсюду.
Майкл распластался на земле, притаившись за надгробием некоего Ишмаэля Хадакаса, родившегося в 1896 году, умершего в 1967 году. Эпитафия гласила, что он погиб в войне за свободу Израиля — христианин-копт, отдавший жизнь за землю иудеев. «Несомненно, это был храбрый человек», — подумал Майкл, жалея, что Ишмаэля сейчас нет рядом с ним. Такой союзник ему не помешал бы.
— Ты даже не представляешь, какие силы разбудишь, если не остановишься прямо сейчас.
Говоривший был сам охвачен страхом; Майкл это чувствовал. Наверное, охранник, заснувший на посту, или полицейский, у которого за долгие годы рутинной службы безмерно разрослась уверенность в собственных силах.
Майкл молчал, лихорадочно озираясь по сторонам. Он не смел даже пошевелиться.
— Прошу тебя во имя христианства, во имя всех людей. — В тихом шепоте слышалось отчаяние. — Если ты будешь упорствовать, у меня не останется другого выхода, кроме как убить тебя.
Майкл понял, что незнакомец говорит правду. Медленно, бесшумно он пополз, до боли в глазах всматриваясь в каждое надгробие. Ему хотелось верить, что он удаляется от говорившего. По его расчетам, он двигался на юг, назад к тропе, ведущей в деревню. Майкл взглянул на часы: прошло десять минут с того момента, как в последний раз был слышен голос. Быть может, преследователь сдался, ушел, признал поражение. Однако это наверняка были ложные надежды. Незнакомец по-прежнему прячется где-то рядом. Необходимо проявить терпение. Победу одержит тот, у кого крепче нервы.
И тут Майкла посетила неожиданная мысль. Сняв темный пиджак, он накинул его на покосившееся надгробие, а сам отполз на двадцать ярдов и укрылся за соседней могильной плитой.
Набрав камешков, Майкл положил их перед собой. Даже на таком расстоянии он с трудом различал одетое в пиджак надгробие. Ему хотелось верить, что выглядит все убедительно: человек, присевший на землю. Майкл прислушался. Ничего. Он огляделся вокруг: незнакомец скрывался где-то поблизости, и Майкл собирался узнать, где именно.
Он осторожно швырнул камешек в сторону могилы с одетым надгробием. Тишина. Майкл бросил второй камень. Как только тот ударился о землю, прогремел выстрел. Пиджак Майкла повалился вместе с надгробием.
Сердце Майкла подскочило к горлу: вспышка из дула сверкнула всего в нескольких футах от него. Он не смел дышать. Теперь ему уже был виден преследователь, высоченный, ростом не меньше шести футов. Качая головой, он побежал к пораженной цели. Его движения, поведение привели Майкла в ужас. Перед ним был охотник, который пойдет до конца. Новый страх подкрепил решимость. Майкл понял, что имеет дело с профессионалом. За плечами этого человека служба в армии.
Майкл подобрал еще один камень и что есть силы швырнул его, словно вводя мяч в игру. Пролетев по меньшей мере семьдесят пять ярдов, камень упал рядом с одним из надгробий. Через долю секунды прогремел новый выстрел. Второе надгробие разлетелось вдребезги. Отголоски грохота разнеслись на многие мили вокруг. Но, к изумлению Майкла, вторая вспышка сверкнула дальше от него, чем предыдущая. Незнакомец бесшумно удалялся.
Вскочив на ноги, Майкл побежал сквозь сгущающийся туман. У него за спиной грохотали выстрелы. Они продолжались, равномерные, методичные, но каждый раз звучали все тише и тише. Майкл не оглядывался назад. Он просто бежал и бежал.
ГЛАВА 13
Величественный баварский особняк стоял на вершине холма; к нему вела дорога длиной в целую милю. Это здание сложили из булыжника около двухсот лет назад для какого-то давно умершего члена германского императорского дома. Расположенный в ста тридцати километрах от Берлина на участке площадью в тысячу акров, огромный особняк, по слухам, насчитывал больше ста комнат, однако прислуга, как ни старалась, не могла найти больше восьмидесяти четырех. Коллекция изящных дорогих машин в гараже, похоже, не страдала от чрезмерного использования. Штатный механик был единственным, кто хоть изредка выезжал на них; все остальное время они, смазанные, начищенные, находились в полной готовности в ожидании того часа, когда их владельцу наконец вздумается получить водительские права.
О том, что вытворяет нынешней обитатель особняка за высоченной стеной, которой были окружены все его владения, ходили самые разные слухи. С точки зрения мер безопасности особняк мог поспорить с любым посольством Соединенных Штатов. Одну только внешнюю территорию охраняли двадцать человек; жалованье в две тысячи евро в неделю платилось им не только за специальные навыки — это также становилось очень весомым стимулом держать язык за зубами. У каждого из этих людей были свои обязанности — один ухаживал за садом, другой подстригал газоны, третий плотничал, — однако все эти навыки они приобрели лишь недавно. У всех за плечами была служба в армии. В целом они любили свою работу: не пыльная, прекрасно оплачиваемая и еще ни разу не требовала от них умения обращаться с оружием. Хотя и непонятно было, зачем честному бизнесмену понадобилось содержать личную армию.
Главный холл производил сильное впечатление: уходя вверх на три этажа, он на протяжении всего дня освещался естественным светом, который проникал через окна в переплетах. Внутреннее убранство поражало великолепием — богатые пурпурные тона, стены, обшитые панелями из красного дерева, оттененные каштановыми с зеленым занавесками. Обстановка представляла собой смесь различных эпох: гобелены, более древние, чем фундамент здания, мебель всех стилей. Выставленная напоказ роскошь поражала взор. Но сквозь все это явственно, отчетливо проступало одно: этот дом был обителью одинокого мужчины. Ни светлых воздушных обоев в цветочек в гостиной, ни легкомысленных желтых оттенков в кабинете. Вокруг только мужская суровость — это относилось и к домашней прислуге.
Дворецкий был любезным пожилым мужчиной с глубоко посаженными глазами, которые терялись на его покрытом морщинами лице. Чарльз управлял особняком; его слово являлось законом. Он знал хозяина лучше, чем кто бы то ни было: его предпочтения и желания, его склонности и вкусы. И хотя хозяин неизменно оставался тихим и сдержанным, Чарльз прекрасно понимал, что провинившемуся немедленно укажут на дверь. И он не щадил себя и других, стремясь угодить человеку, которому принадлежал этот особняк. Помимо отличной выучки, необходимой всякому хорошему дворецкому, Чарльз обладал еще одним ценным качеством: у него в крови было стремление хранить верность, — не могло быть и речи о том, чтобы подвести хозяина.
Учтиво поздоровавшись с Майклом, Чарльз впустил его в дом и бесшумно проводил в библиотеку. Выполняя свои обязанности дворецкого, он предложил гостю забрать у него куртку и рюкзачок, но тот отказался, крепко вцепившись в висящую на плече кожаную сумку. Майкл не собирался расставаться с ней до того, как сделка будет завершена. Налив рюмку коньяка, Чарльз предложил ему чувствовать себя как дома и удалился.
Огромная библиотека была заполнена книгами — тысячами томов. Майкл всегда считал, что книги являются отражением сознания и души человека, который собрал их у себя дома. Он прошел мимо камина размером с хороший автомобиль, мимо кожаных кресел с высокими спинками к стремянке. Двадцати футов высотой, почти достигающая потолка, она передвигалась по собственной колее. У Майкла мелькнула мысль, что он может провести в этой библиотеке всю оставшуюся жизнь, но так и не добраться до второго ряда книг. Достав старинный фолиант по геологии в кожаном переплете, Майкл направился к окну, где было больше света. Однако не успел он раскрыть книгу, как дверь распахнулась.
