ГЛАВА 14
Палата наполнилась утренним светом. Ночь выдалась тяжелой; с момента начала процедур все ночи были такими, но эта прошла особенно мучительно. Постоянная рвота и диарея истощали организм Мэри, лишая ее жизненных сил. Ночь исходила буквально из мозга и костей. Мэри была в полном изнеможении, теряя остатки воли.
Как только солнечный луч коснулся ее век, она зашевелилась. Относительное утешение сна покинуло ее — впереди был новый день, наполненный страданиями. Мэри перекатилась на бок — и тотчас же по всему ее исстрадавшемуся телу разлилась бесконечная радость: она увидела Майкла. Впервые с того момента, как три недели назад ей сообщили диагноз, Мэри почувствовала себя помолодевшей. Теперь, когда он вернулся, она непременно одержит победу над чудовищем, схватившим ее, загонит его обратно в ту страшную дыру, откуда оно появилось.
— Доброе утро, — прошептала Мэри.
Майкл расставлял цветы. Он уже успел убраться в палате, и Мэри показалось, что порядок пришел не только в это унылое помещение, но и во всю ее жизнь. Впервые за несколько дней шторы были раздвинуты, и Мэри снова получила возможность видеть голубое небо.
— Доброе утро, — ответил Майкл и, наклонившись, нежно поцеловал ее.
Мэри мысленно пристыдила себя: сны о мучениях и смерти, одолевавшие ее, были беспочвенными страхами. Майкл вернулся, как и обещал.
— Я по тебе соскучилась, — прошептала она, усаживаясь и подкладывая подушку под спину.
— А я соскучился по твоей улыбке. Как ты себя чувствуешь?
— Гораздо лучше.
— Рад слышать это. — Майкл знал, что Мэри лжет. Но он промолчал, понимая, что делает она это ради него.
Мэри уютно устроилась у него в объятиях. Вот что на самом деле было ей нужно больше всех мыслей и молитв, больше любых лекарство и благих пожеланий. Быть в объятиях Майкла. И обнимать его самой. Для нее любовь заключалась не только в том, чтобы принимать, но и в том, чтобы отдавать. И этот чудодейственный эликсир подействовал на обоих. Тревога, не покидавшая Майкла с тех самых пор, как он уехал из страны, исчезла, оставшись где-то в Германии.
— Я тут подумал… — Отстранив Мэри от себя, Майкл заглянул ей в глаза. — Быть может, мы съездим на недельку на море, в Нантакет, остановимся в гостинице «Корабельный колокол».
— Позанимаемся любовью в дюнах.
— Гм… Поедим суп по-португальски.
— Свежих омаров.
Майкл помолчал.
— Тебе не говорили, долго еще ждать выписки? — Ему не терпелось как можно скорее вырвать Мэри отсюда.
— Еще целую неделю. Завтра врачи снова будут ковыряться и щупать.
— Я бы тоже был не прочь поковыряться и пощупать.
— Это можно устроить, — сказала Мэри, утыкаясь лицом ему в шею. Она всегда любила запах, исходящий от Майкла, находя в нем утешение, чувство безопасности. Как ни старалась она гнать от себя эту мысль, последние семь дней ее не покидало предчувствие, что Майкл больше не вернется. Вот что пугало Мэри по-настоящему: она с ужасом думала о том, что ей предстоит умереть в одиночестве. — Как прошла поездка?
— Работа заняла чуть больше времени, чем я предполагал, и оказалась чуть более сложной. — Майкл принялся растирать жене спину, от лопаток и вниз, так, как она любила.
— Тебя искал Поль. — Закрыв глаза, Мэри положила голову ему на плечо.
— Он не говорил, что ему нужно?
— Он хотел, чтобы ты позвонил ему, как только вернешься. Сказал, что в субботу у вас футбол.
Чушь собачья. Буш собирается содрать с него с живого кожу. Но с этим Майкл как-нибудь справится; после того, через что ему пришлось пройти за эти последние кошмарные недели — болезнь Мэри, Ватикан, Израиль, подземелье Финстера, — он справится с чем угодно. Нет, Бушу он пока что звонить не будет. Буш подождет.
— Ты полностью закончил работу? — спросила Мэри.
Майкл что-то недоговаривал, но она понимала, что он делает все ради нее. И сейчас было не время донимать его расспросами.
— Да. — Майкл крепко прижал ее к груди. — И больше я тебя никогда не покину.
— Знаю.
Впервые за долгое время оба поверили, что наконец все будет хорошо.
Войдя в свою квартиру, погруженную в темноту, Майкл швырнул почту на столик. Просунув голову в спальню, он окликнул:
— Ястреб?
Затем проверил автоответчик. На маленьком табло светилась красное число тринадцать. Он нажал клавишу воспроизведения. «Сообщение номер один», — нудно пробубнил синтезированный женский голос.
— Майкл? Это я, перезвони мне, — послышался голос Поля Буша.
Майкл снова нажал клавишу, переходя к следующему сообщению.
— Майкл, позвони…
Снова Буш. И снова Майкл нажал клавишу.
— Майкл, я знаю, что ты вернулся, не вынуждай меня приходить к тебе и получать…
Майкл резко ткнул клавишу, обрывая сообщение на середине.
— Ястреб?!
Майкл заглянул на кухню. Быть может, миссис Макгинти вывела пса на прогулку. Только тут до Майкла дошло, что Си-Джей тоже нигде не видно. На самом деле он терпеть не мог эту кошку, вообще с детства ненавидел кошек, этих капризных животных, и не понимал, в чем их притягательность. Но это была кошка Мэри, и раз она любит маленькую тварь, он… по крайней мере, будет притворяться, что тоже любит ее. Вероятно, после его отъезда миссис Макгинти забрала Си-Джей к себе домой. Надо будет не забыть подарить ей что-нибудь приятное в знак признательности за хлопоты.
Майкл сгреб почту и, вскрыв первый конверт, направился в свой кабинет. Зажег свет и едва не подпрыгнул от неожиданности.
В его любимом кресле сидел мужчина, крепкого телосложения, с иссиня-черными волосами и глазами цвета сланца. Обветренное лицо и заскорузлые руки — определенно, этот человек многое повидал на своем веку. На незнакомце были черные брюки в обтяжку и черная рубашка; подошва его черных кроссовок была протерта чуть ли не до дыр, но верхняя часть выглядела на удивление чистой и целой. Определить его возраст не представлялось возможным: незнакомцу могло быть как за тридцать лет, так и около пятидесяти. У него на коленях лежала Си-Джей. Незнакомец рассеянно поглаживал кошку, словно свою любимицу. Ястреб спал, растянувшись на полу у его ног.
— Мистер Сент-Пьер? — В голосе прозвучал итальянский акцент.
Майкл тотчас же узнал этот голос.
— Убирайтесь вон! — приказал он.
Мужчина как ни в чем не бывало продолжал сидеть на месте.
Майкл протянул руку к телефону.
— Даю вам тридцать секунд, — сказал он и начал набирать номер.
— И что вы скажете вашему другу-полицейскому?
Майкл остановился.
