— Будь так любезен, — обратился он к Бушу, — сними.
Буш сделал, как было сказано.
Майкл повернулся к Симону.
— Передай мне две верхние карты.
Симон послушно протянул ему две перевернутые «рубашками» вверх карты; Майкл разложил их по одной под каждый из разбитых бокалов.
— Я положил карту победителя под бокал проигравшего. — Майкл достал из кармана сотенную бумажку и бросил ее на ковер. — Я тоже в игре.
Симон и Буш с опаской посмотрели на острые стеклянные иглы, покрывшие карты, задаваясь вопросом, есть ли смысл продолжать дальше это безумство.
— Что, боишься, святой отец? — пьяным голосом с издевкой произнес Буш.
— Только не тебя, Персик.
Буш вспыхнул. Мужчины сплели правые руки, стараясь как можно крепче ухватить соперника, Левые руки они для упора прижали к полу и…
— Давай команду! — хором крикнули Симон и Буш. Майкл обхватил ладонями их стиснутые руки, проверяя, стоят ли они на одной линии и, что гораздо важнее, прямо над смертоносными хрустальными иглами. Затем едва слышным шепотом подал команду:
— Начали…
Оба противника отличались недюжинной силой; вздулись буграми накачанные мышцы, глаза зажглись решимостью. Переплетенные руки застыли на месте, чуть дрожа, словно работающий на холостых оборотах двигатель. Постепенно чаша весов стала склоняться в пользу Буша — почти незаметно, на волосок, но стиснутые руки начали клониться вбок. Буш сосредоточенно сморщил лоб, все его тело задрожало, но вдруг… так же незаметно преимущество перешло к Симону. Буш до сих пор никогда, просто ни разу не проигрывал единоборство на руках. И тем не менее этот пьяный священник определенно начинал одерживать над ним верх. Истекла минута.
Противники схлестнулись взглядами, лица покрылись потом; напряжение нарастало. Ничего подобного Майклу еще не приходилось видеть. Дыхание вырывалось судорожными волнами. Два человека, не привыкшие к поражению, оба полны отчаянной решимости победить. И хотя все началось как пьяная бравада, пары виски быстро испарились в обоюдном жаре поединка, исходящем от обоих противников, которые теперь были трезвы как стеклышко.
И тут чаша весов потихоньку снова начала склоняться в пользу Буша. Сначала совсем незаметно, но, по мере того как шли секунды, рука Симона дюйм за дюймом неуклонно приближалась к заостренному хрустальному шпилю. Буш готов был умереть, но только не потерпеть поражения. Рука священника была уже на полпути к страшной ране, но, несмотря на близость кровавой развязки, Буш, стиснув зубы, продолжал давить. Противники по-прежнему смотрели друг другу в глаза; никто не решался бросить взгляд на острое стекло.
Внезапно рука Симона прекратила двигаться вниз. На шее у священника канатами вздулись сухожилия. Его рука неподвижно застыла в леденящей душу близости от разбитого бокала. Противники собирали последние капли воли для решающего броска к победе.
Медленно истекли две минуты. Боевой дух начинал угасать.
Но тут Буш заглянул в самые потаенные глубины своей души и, отыскав там еще какие-то крохи, снова стал клонить руку Симона. Дюйм за дюймом, медленно, но неумолимо.
Рука Симона уже была над самым острием отбитой хрустальной ножки; он чувствовал, как бритвенно-острый край щекочет волосики на тыльной стороне ладони. Однако в глазах священника не было страха — только упрямая решимость. Боль от раны побледнеет рядом с неведомой пока агонией поражения.
Когда поединок начинался, Майкл был уверен, что ни один из противников не пойдет до конца, но вот сейчас у него на глазах противостояние приближалось к кровавой развязке.
Первым отвел взгляд Буш, хотя и только на мгновение. Его глаза неудержимо притянуло к смертоносному хрустальному острию, после чего он тотчас же снова сцепился взглядом с противником.
Симон даже не вздрогнул, его взгляд был тверд. Стекло уже прикоснулось к его руке, еще совсем немного — и оно разрежет кожу. Рука священника была почти нанизана на стеклянный шпиль, но тут…
Буш вышел из борьбы. Рука Симона взметнулась вверх, словно пружина, освобожденная из безжалостных тисков. Никто не произнес ни слова. Буш, уставившись в ковер, потирал руку. Симон переводил взгляд со своей руки на разбитый бокал.
— Что ж, — наклонившись, Майкл подобрал три сотенные бумажки, — это было просто.
Он убрал деньги в карман.
Буш и Симон недоуменно посмотрели на него. Буш опомнился первым; выхватив свою карту из-под разбитого бокала, он перевернул ее. Пятерка пик. Симон перевернул свою карту… Восьмерка червей. Это были не те карты, которые они вытянули. Оба вопросительно посмотрели на Майкла, начиная злиться.
— Ты что, считаешь себя круче всех? — недовольно спросил Буш.
— Я не сомневался, что человечность у вас пересилит честолюбие, — отрезал Майкл.
— Подожди-ка минутку. Подожди минутку, черт побери. Ты ни хрена не выиграл, друг мой. Пусть ты считаешь себя умником, но нарушил условие спора, поскольку не назвал правильно ни одной карты. — Буш протянул руку. — Отдавай деньги назад.
Майкл пропустил его слова мимо ушей.
— Дай мне свой нож, — попросил он священника. Симон, поколебавшись, задрал правую штанину, достал из ножен, пристегнутых к лодыжке, длинный нож и протянул его Майклу.
Тот передал Бушу колоду карт.
— Швырни их в воздух.
Буш сверкнул глазами. Если бы его рассудок не был затуманен виски, он точно отвесил бы Майклу затрещину.
— Ну же, швырни карты вверх, — настаивал Майкл.
Обреченно вздохнув, Буш подбросил карты вверх. Облачко из пятидесяти кружащихся красных и черных листков бумаги зависло в воздухе, и вдруг… с молниеносной быстротой Майкл метнул нож прямо в середину оседающего бумажного тумана.
Тук! Острое лезвие пригвоздило две карты к стене. Пикового валета и трефового короля. Карты, которые загадали Буш и Симон, красовались у всех на виду; нож от удара все еще продолжал дрожать. В номере воцарилась тишина; затем лицо Буша растянулось в широкой улыбке, и он громко рассмеялся.
— Вот почему в полузащите играет он, — сквозь смех выдавил полицейский.
— Сукин сын, — пробормотал Симон.
И впервые за долгое время его угрюмое лицо озарилось улыбкой.
Майкл плюхнулся на кровать и подобрал под себя ноги. Его лицо расплылось в улыбке чеширского кота. По глазам Майкла было видно, что он счастлив так, словно ему удалось подобрать код к Форт-Ноксу
[32]
. Пока Симон и Буш в пьяном угаре пытались сломать друг другу руки, Майкл наконец нашел ответ, который искал, который искали все трое. Теперь он знал, как достать ключи.
