Но, какой бы ни была опасность, она сумела остановить
схватки. Потому что имелись выключатели, которые могли это сделать. Где-то. (в
«Догане») Только техника «Догана» никогда не предназначалась для того, как она…
они… (мы) использовали ее для спасения младенца. В конце концов это привело бы
к перегрузке и (разрушению) все машины перегрелись бы и сгорели. Поднялась бы
тревога. Погасли бы пульты управления и телевизионные экраны. Как скоро это
могло произойти? Сюзанна не знала. Она смутно помнила, как доставала свое
кресло из фургона, пока остальные отвлеклись, празднуя победу или оплакивая
павших. Залезть куда-то и что-то достать — не так уж легко, если ноги у тебя
оканчиваются чуть ниже колена, но и не так сложно, как полагают некоторые.
Конечно, она привыкла преодолевать подобные трудности, скажем, сесть на унитаз
и слезть с него, достать книгу с одной из верхних полок (для этого в каждой
комнате ее нью-йоркской квартиры стояла специальная табуретка). Во всяком
случае, Миа настаивала, практически подгоняла ее, как ковбой мог подгонять
дворовую псину. И Сюзанна забралась в фургон, вытащила и опустила на землю
кресло, а потом аккуратно уселась в него. Далось ей это не без труда, скажем,
откатить бревно куда как проще, но она не могла сказать, что с тех пор, как она
потеря в росте шестнадцать дюймов или около того, на ее долю не выпадало более
тяжелой работы.
На кресле она смогла проехать милю, может, чуть больше
(никаких ног для Миа, ничьей дочери, во всяком случае, в Кэлле). А потом колесо
наехала на гранитный выступ, выбросив ее из кресла. К счастью, ей удалось
смягчить падение руками, уберечь бунтующий, раздираемый болью живот.
Она помнила, как приподнялась… поправка, она помнила, как
Миа приподняла украденное тело Сюзанны Дин… и на коленях, А кое где и упираясь
в землю руками, двинулась вверх по тропе. Из того, что потом произошло в Кэлле,
она ясно помнила только одно: попытку не позволить Миа снять с шеи кожаный
шнурок. На этом шнурке висело кольцо, прекрасное легкое кольцо, которое Эдди
вырезал для нее из ивы. Когда увидел, что оно велико для ее пальцев (хотел
сделать ей сюрприз, поэтому обошелся без примерки), очень огорчился и пообещал
вырезать другое.
«Ты можешь вырезать, если хочешь, — сказала тогда Сюзанна, —
но я всегда буду носить это».
И носила, повесив на кожаный шнурок, ей нравилось, как оно
трется о ее груди, а теперь эта незнакомая женщина, эта сука, хотела его снять.
Детта рванулась вперед, схватившись с Миа. Детта ровным
счетом ничего не добилась, попытавшись установить контроль над Роландом, но Миа
не могла тягаться с Роландом из Гилеада. Руки Миа отпустили кожаный шнурок. Ее
контроль над телом дал слабину. Когда это произошло, пошла очередная схватка.
От боли Сюзанна согнулась пополам и застонала.
«Его нужно снять! — выкрикнула Миа. — Иначе у них окажется
его запах, как и твой! Твоего мужа! Тебе это не нужно, поверь мне!»
«У кого? — спросила Сюзанна. — О ком ты говоришь?»
«Неважно… на объяснения нет времени. Но, если он пойдет за
тобой, и я знаю, ты думаешь, он попытается, они не должны знать его запах! Я
оставлю кольцо здесь, где он сможет его найти. Потом, если ка захочет, ты,
возможно, снова будешь его носить».
Сюзанна уже собралась сказать ей, что они смогут отмыть
кольцо, убрать запах Эдди, но поняла, что Миа говорит не просто о запахе. Это
было кольцо любви, а такой запах оставался навеки.
Но кто мог его унюхать?
Волки, предположила она. Настоящие Волки. Те, что находились
в Нью-Йорке. Вампиры, о которых говорил Каллагэн, «низкие люди»
[19]
. А
может, кто-то еще? Кто-то пострашнее?
«Помоги мне!» — крикнула Миа, и вновь Сюзанна не устоять
перед этим зовом. Миа ли мать этого ребенка или нет, монстр он или нет, но ее
тело хотело, чтобы он появился на свет. Глаза хотели увидеть его, каким бы он
ни был, уши — услышать, как он кричит, даже если это будет звериное рычание.
Она сняла шнурок, поцеловала кольцо, положила на тропу, где
Эдди обязательно бы его нашел. В том, что он пойдет следом за ней, она не
сомневалась.
Что за этим последовало? Она не помнила. Вроде бы на чем-то
ехала по крутой тропе, и, конечно же, тропа эта вела к Пещере Двери.
А потом, темнота.
(не темнота)
Ну, не полная темнота. Мигающие огни. Слабое свечение
телевизионных экранов, которые не показывали картинку, а только лучились мягким
серым светом. Далекий гул моторов, щелканье реле. То есть («Доган» «Догана»
Джейка) какой-то командный пункт. Может, место, которое она создала сама,
может, ее воображаемая версия куонсетского модуля
[20]
, найденного Джейком
на западном берегу реки Уайе.
Следующее воспоминание пришлось уже на Нью-Йорк. Ее глаза
превратились в окна. Сквозь которые она смотрела, как Миа отбирает туфли у
какой-то перепуганной женщины.
Сюзанна попыталась вмешаться, обратилась к женщине за
помощью. Хотела продолжить, сказать, что ей нужно в больницу, что ей нужен
врач, что она собирается рожать и с этим у нее какие-то сложности. Но, прежде
чем успела продолжить, очередная схватка скрутила ее, сопровождаемая
чудовищной, захватывающей все тело болью, какую она не испытывала никогда в
жизни, даже после того, как ей отрезало ноги. Эта боль… эта…
— О, Боже, — вырвалось у нее, но Миа опять оттерла ее,
прежде чем она успела что-то добавить, велела Сюзанне замолчать и сказала
женщине, что она может остаться без пары чего-то более ценного, чем туфли, если
попытается обратиться к копам.
«Миа, послушай меня, — подала голос Сюзанна. — Я снова могу
это остановить… Думаю, что могу… но ты должна помочь. Ты должна сесть. Если не
сядешь, сам Господь не сможет помешать схваткам довести дело до естественного
завершения. Ты меня понимаешь? Ты меня слышишь?»
Миа слышала. Какое-то время стояла на месте, наблюдая за
женщиной, у которой отняла туфли. Потом, прямо-таки, как послушная девочка,
спросила: «И куда мне пойти?»
Сюзанна почувствовала, что похитительница ее тела впервые
ощутила огромность города, в который попала, увидела толпы спешащих пешеходов,
потоки металлических карет (и каждая третья ярко-желтая, до рези в глазах),
дома-башни, такие высокие, что с облачный день их верхние этажи пропадали бы из
виду.
