Эдди смотрел на него, раскрыв рот.
— Все это Келвин говорит, — все также спокойно продолжал
Дипно, — но сие не означает, что он в это верит.
— О чем вы, черт побери?
— Келвину страшно трудно расставаться с тем, что попало к
нему. У него нюх на редкие и антикварные книги, знаете ли. Он — настоящий
литературный Шерлок Холмс, а найдя такую книгу, стремится ее приобрести. Я
видел, не раз и не два, как он преследовал на владельца нужной ему книги, пока
тот не сдавался и не продавал ее. Иногда лишь для того, чтобы Кел перестал
обрывать ему телефон, я в этом уверен.
С учетом его таланта, местоположения магазина и значительной
суммы денег, которую он получил в свое полное распоряжение на двадцать шестой
день рождения, Кел должен был стать одним из самых удачливых книготорговцев
Нью-Йорка. Но его проблема — не покупка, а продажа. Как только книга, которую
он так хотел приобрести, оказывается у него в руках, он просто не может
заставить себя с ней расстаться. Я помню, как один книжный коллекционер из
Сан-Франциско, почти такой же упорный, как Келвин, уговорил-таки его продать
первое издание «Моби Дика» с автографом автора. Кел заработал на этой сделке
больше семидесяти тысяч долларов, но и неделю не мог спать. То же самое он
испытывает по отношению к пустырю на углу Второй авеню и Сорок шестой улицы.
Это единственная недвижимость, помимо книг, которая принадлежит ему. И он
убедил себя, что вы хотите украсть у него эту землю.
Последовала короткая пауза, которую прервал Роланд.
— Но он знает, что это не так, в глубине сердца?
— Мистер Дискейн, я не понимаю…
— Все ты понимаешь, — прервал его Роланд. — Знает?
— Да, — наконец, ответил Дипно. — Я уверен, что знает.
— В глубине своего сердца он знает, что мы — люди слова,
которые заплатят за его собственность, если только не умрем.
— Да, вероятно. Но…
— Если он продаст этот пустырь нам, а мы поставим в
известность о сделке старшего Андолини… его босса, человека по имени Балазар…
— Я слышал это имя, — сухо прервал его Дипно. — Оно
постоянно мелькает в газетах.
— Тогда этот Балазар оставит в покое твоего друга? Если,
конечно, мы растолкуем Балазару, что пустырь твой друг больше продать не может,
поскольку владелец сменился, а попытка отомстить сэю Тауэру может дорого ему
обойтись.
Дипно скрестил руки на узкой груди, ожидая продолжения.
Теперь он смотрел на Роланда, как зачарованный.
— Короче, если твой друг Келвин Тауэр продаст нам пустырь,
все его беды уйдут в прошлое. Как по-твоему, знает он это в глубине своего
сердца?
— Да, — кивнул Дипно. — Все дело в его нежелании… нежелании
расставаться с тем, что попало ему в руки.
— Подготовь бумагу, — подвел черту Роланд. — Объект,
пустующий участок земли на углу этих двух улиц. Тауэр — продавец. Мы —
покупатели.
— Покупатель — «Тет корпорейшн», — вставил Эдди. Дипно качал
головой.
— Я могу подговорить документ, но вы не убедите его продать.
Если только не потратите на это неделю, а то и больше, да еще вам придется
прикладывать раскаленное железо к его пяткам, а то и яйцам.
Эдди что-то пробормотал. Дипно спросил, что он сказал. Эдди
ответил, что ничего. На самом деле сказал: «Звучит неплохо».
— Мы его убедим, — заверил его Роланд.
— Я в этом очень сомневаюсь, друг мой.
— Мы его убедим, — повторил Роланд, предельно сухо.
Снаружи донесся приближающийся шум двигателя. Маленький
автомобиль (Эдди не сомневался, арендованный у «Хертца») подкатил к дому и
остановился.
«Прикуси язык, прикуси язык», — говорил себе Эдди, но, когда
Келвин Тауэр выскочил из кабины, удостоив другой автомобиль разве что
мимолетного взгляда, почувствовал, как кровь ударила в голову. Сжал руки в
кулаки, а когда ногти вонзились в кожу ладоней, улыбнулся: боль позволила
отвлечься.
Тауэр открыл багажник арендованного «шеви» и достал большую
сумку. «Сегодняшняя добыча», — подумал Эдди. Тауэр коротко глянул на юг, на дым
в небе, пожал плечами и направился к коттеджу.
«Так и надо, — думал Эдди, — так и надо, сволочь поганая,
что-то горит, а тебе до этого нет никакого дела». Несмотря на боль в руке, Эдди
еще сильнее сжал кулаки, все глубже вгоняя ногти в кожу.
«Ты не можешь его убить, Эдди, — сказала Сюзанна. — Ты это
знаешь, не так ли?»
Он это знал? А если и знал, послушался бы голоса Сюзи?
Любого голоса разума, если уж на то пошло? Эдди не знал. Знал другое: настоящая
Сюзанна ушла, ушла вместе с захватившей ее Миа, растворилась в далеком будущем.
А вот Тауэр, с другой стороны, здесь, рядом. И в этом просматривалась
определенная логика. Эдди где-то прочитал, что после атомной войны выживут,
скорее всего, только тараканы.
«Не бери в голову, сладенький, просто прикуси язычок и
позволь Роланду решить этот вопрос. Ты не можешь его убить».
Да, Эдди не мог.
Во всяком случае, пока сэй Тауэр не поставил свою подпись
над линией из точечек. А вот потом… после того, как…
6
— Эрон! — воскликнул Тауэр, поднявшись на крыльцо. Роланд
поймал взгляд Дипно и приложил палец к губам.
— Эрон, ей, Эрон! — голос сильного и счастливого человека,
не беглеца, а бушмена, вернувшегося с богатой добычей. — Эрон, я ездил к той
вдове в Ист-Фрайбург, и, святой Иосиф, у нее есть все романы, которые только
написал Герман Вук
[63]
! Не издания книжного клуба, как я мог ожидать, а…
Последовал скрип открывающейся сетчатой двери, шаги в
комнате.
— …первые издания «Даблдей». «Марджори Морнингстар!»
"Бунт на «Кейне»! Я думаю, кому-то на другой стороне озера следовало
позаботиться о страховке от пожара, потому что…
Он вошел в кухню. Увидел Эрона. Увидел Роланда, сидевшего
напротив Дипно, который смотрел на него этими пугающе-голубыми глазами с
множеством морщинок по их углам. И, наконец, увидел Эдди. А вот Эдди его не
увидел. В последний момент Эдди Дин зажал сцепленные руки между коленями и
наклонил голову, уставившись как на руки, так и на доски под ними. Он в прямом
смысле прикусил язык. А около большого пальца на правой руке появились две
капельки крови. Вот на них Эдди и сосредоточился. Можно сказать, полностью
зациклился. Потому что Эдди точно убил бы обладателя этого веселого голоса,
если бы тот попался ему на глаза.
