Во взгляде Роланда читалось серьезность и, возможно, грусть.
— Да, конечно.
— И название городка Тиана. Мне оно всегда казалось
знакомым, только я не мог понять, почему. Теперь понимаю. Фильм назывался
«Великолепная семерка», и, между прочим, Роланд, сколько нас было в тот день в
окопе, когда мы поджидали Волков?
— Вас не затруднит объяснить нам, о чем вы, собственно,
говорите? — спросил Дипно. Спросил вежливо, но Роланд и Эдди проигнорировали и
его. Роланд на мгновение задумался.
— Ты, я, Сюзанна, Джейк, Маргарет, Залия и Роза. Еще
близнецы Тавери и сын Бена Слайтмана, но бойцов — семеро.
— Да. И связь, которую я никак не мог уловить, — режиссер
фильма. Когда снимаешь фильм, нужен человек, который все организует. Это
режиссер. Он — старший на съемочной площадке.
Роланд кивнул.
— Старшего «Великолепной семерки» звали Джон Стерджис.
Роланд задумался разве что на мгновение, прежде чем найти
объяснение.
— Ка.
Эдди расхохотался. Ничего не мог с собой поделать. Роланд
всегда знал ответ.
11
— Для того, чтобы поймать боль, — наставлял его Роланд, — ты
должен прикусить ремень в тот самый момент, когда почувствуешь ее. Ты
понимаешь? В тот самый момент. Держи ее своими зубами.
— Все понял. Только давай побыстрее.
— Сделаю все, что в моих силах.
Роланд опустил в антисептический раствор сначала клещи,
потом нож. Эдди ждал, с ремнем во рту, чуть прихватив его зубами. Да,
достаточно только раз уловить общую картину, чтобы все стало ясно, не так ли?
Роланд — главный герой, умудренный опытом воин, которого должна играть
умудренная опытом, но еще находящаяся на пике популярности знаменитость, вроде
Пола Ньюмена, а может, Иствуда в голливудской версии. Он сам — молодой ковбой,
которого должна сыграть самая популярная на тот момент молодая звезда. Том
Круз, Эмилио Эстевес, Роб Лоув, кто-нибудь такого уровня. А здесь и сейчас
декорации, которые нам всем знакомы: хижина в лесу, и будет сниматься сцена,
которую мы видели многократно, но по-прежнему не может оторвать глаз:
Извлечение пули. Чего не хватает, так это доносящегося издалека зловещего боя
барабанов. И тут Эдди осознал, что барабанов нет, потому что эпизод со
зловещими барабанами, они же барабаны Господни, остался в прошлом. Потом этот
самый бой барабанов обернулся усиленной динамиками песенной мелодией группы
«Z.Z.Top», которую транслировали через громкоговорители, установленные на уличных
углах в городе Луде. Да уж, к сожалению, ситуация с ними становилась все яснее
и яснее: они были персонажами чьей-то истории. Весь этот мир…
«Я отказываюсь в это верить. Я оказываюсь верить, что вырос
в Бруклине только из-за ошибки какого-то писателя, ошибки, которую вероятно,
исправили в верстке. Эй, отец Каллагэн, я с тобой в одной лодке… отказываюсь
верить, что я — персонаж. Это моя гребаная жизнь!»
— Давай Роланд! Вытащи из меня это дерьмо.
Стрелок полил антисептическим раствором голень Эдди, потом
острием ножа удалил из раны сгусток крови. Поднес к ране клещи.
— Готовься прикусить боль, Эдди, — пробормотал он, и
мгновением позже Эдди ее прикусил.
12
Роланд знал, что делает, проделывал это раньше, да и пуля
вошла неглубоко. Ее извлечение заняло не больше девяноста секунд, но эти
полторы минуты стали самыми долгими в жизни Эдди. Когда ему удалось разжать
пальцы, стрелок положил ему на ладонь расплющенную пулю.
— Сувенир, — сказал он. — Остановилась у самой кости. Ты
слышал, как щипцы царапнули об нее.
Эдди посмотрел на бесформенный кусочек свинца, отбросил, как
камешек.
— Не нужен он мне, — и вытер пот со лба. Тауэр, настоящий
коллекционер, поднял пулю с линолеума. Дипно тем временем зачарованно
рассматривал следы от зубов на своем ремне.
— Кел, — Эдди приподнялся на локтях. — В вашем шкафу была
одна книга…
— Я хочу, чтобы вы вернули мне все книги, — тут же перебил
его Тауэр. — И вам бы лучше хорошо о них заботиться, молодой человек.
— Я уверен, что они в прекрасном состоянии, — Эдди напомнил
себе о необходимости при случае вновь прикусить язык. «Или снова взять у Эрона
ремень и впиться зубами в него, если язык станет жалко».
— Рад это слышать, молодой человек. Теперь у меня не
осталось ничего, кроме этих книг.
— Да, если не считать еще сорока или около того, которые
хранятся в различных банковских ячейках, — вставил Эрон Дипно, не обращая ни
малейшего внимания на злобный взгляд, которым удостоил его Тауэр. — Экземпляр
«Улисса» с автографом, возможно, самое лучшее, но хороши и несколько томов
Шекспира, и полное собрание сочинений Фолкнера, подписанное автором…
— Эрон, почему бы тебе не замолчать?
— …и издание «Гекльберри Финна», которое в любой день недели
можно легко обратить в «мерседес-бенц», — закончил Дипно.
— Короче, одна из них называлась «Салемс-Лот». Написал ее…
— Стивен Кинг, — назвал автора Тауэр. Еще раз взглянул на
пулю и положил на стол рядом с сахарницей. — Мне говорили, что он живет где-то
неподалеку. Я купил два экземпляра «Лота» и три его первой книги, «Кэрри».
Собирался поехать в Бридгтон и подписать их у него. Теперь, наверное, не
получится.
— Я не понимаю, почему она такая ценная, — продолжил Эдди, и
тут же воскликнул. — Ох, Роланд, больно!
Роланд проверял только что наложенную на ногу Эдди повязку.
— Не дергайся, — бросил он.
Тауэр не обратил внимания на их реплики. Эдди вновь
развернул книготорговца в сторону его любимого конька, навязчивой идеи, самого
дорогого в жизни. По разумению Эдди, Голлум из книг Толкиена сказал бы, «его
прелести».
— Вы помните, что я говорил вам, когда мы обсуждали роман
«Хоган», мистер Дин? Или «Доган», если вам так больше нравится? Я говорил, что
стоимость редкой книги, или редкой монеты, или редкой марки, складывается из
многих факторов. Иногда это всего лишь автограф…
— На вашем экземпляре «Салемс-Лот» подписи автора не было.
— Совершенно верно, потому что этот конкретный автор еще
молод и не очень известен. Он может вырасти в большого мастера, а может и не
вырасти, — Тауэр пожал плечами, словно говоря, что на все воля ка. — Но эта
книга… видите ли, тираж первого издания составил лишь семь с половиной тысяч
экземпляров, и почти все продали в Новой Англии.
— Почему? Только потому, что автор — уроженец Новой Англии?
