— Да! Да!
— Я не заткнусь, — мрачно пообещала ей Сюзанна и схватила
Миа за плечи. Под одеждой они оказались на удивление хрупкими и очень горячими,
словно у Миа была высокая температура. — Я не заткнусь, потому что ребенок мой,
и ты это знаешь. Кошка может родить котят в духовке, но пирожками они от этого
не станут.
Что ж, им вновь удалось разозлить друг друга. Лицо Миа
перекосилось, превратилось в маску, ужасную и несчастную одновременно. Сюзанна
подумала, что видит в глазах Миа то бессмертное, жаждущее ребенка, горюющее
существо, каким она когда-то была. И что-то еще. Искорку, которая могла
превратиться в веру. Если б хватило времени.
— Я заткну тебе рот, — процедила Миа, и внезапно главная
улица Федика разорвалась надвое, как недавно галерея в замке. А из разрыва
клубами полезла темнота. Но не пустая. О, нет, не пустая, Сюзанна это
чувствовала, чувствовала очень хорошо. Они упали в темноту. Миа тянула их в
темноту. Сюзанна попыталась удержаться на краю, но куда там. Когда они нырнули
в темноту, последним в голове мелькнуло воспоминание о надписи, которую она
видела на заборе: "О, Сюзанна-Миа, раздвоенная девочка моя. Пришвартовала
свой бриг аж…
15
…в Дикси — Пиг, в году…"
Прежде чем этот раздражающий (но столь важный) куплет до
конца прокрутился в голове Сюзанны-Миа, эта самая голова обо что-то ударилась,
достаточно сильно для того, чтобы перед глазами взорвалась целая галактика
ярких звезд. Когда же к ней снова вернулось зрение, она увидела перед собой
огромные буквы:
НК ЖДЕ Она подалась назад и увидела всю надпись: «БАНГО
СКАНК ЖДЕТ КОРОЛЯ!» — на закрытой двери туалетной кабинки. Да, похоже всю ее
жизнь населили двери, с того самого момента, как в Оксфорде, маленьком городке
штата Миссисипи, за ней с лязгом захлопнулась дверь камеры. Эта была закрыта.
Оно и к лучшему. Сюзанна уже пришла к выводу, что от закрытых дверей проблем
значительно меньше. Впрочем, в самом скором времени ей предстояло открыться, и
тогда наверняка появились бы новые проблемы.
Миа: «Я рассказала все, что знала. Теперь ты поможешь мне добраться
до „Дикси-Пиг“ или мне придется рассчитывать только на себя? Я доберусь и сама,
если не останется другого выхода, воспользуюсь возможностями черепашки».
Сюзанна: «Я помогу».
Хотя объем помощи, на который могла рассчитывать Миа,
целиком зависел от одного важного фактора: расположения стрелок на циферблате
часов. Сколько времени они провели в кабинке? Ноги ее, от колен и ниже,
онемели, зад тоже, и Сюзанна полагала, что это хороший знак, но в помещении без
единого окна, освещенном флуоресцентными лампами, не представлялось возможным
определить, день на дворе, вечер или глубокая ночь.
«Какое это имеет значение? — подозрительно спросила Миа. —
Почему тебя интересует, который нынче час?»
Сюзанна попыталась найти удобоваримое объяснение.
«Ребенок. Ты знаешь, то, что я делаю, может задержать роды
лишь на какой-то срок, не так ли?»
«Разумеется, знаю. Именно поэтому я и хочу, чтобы мы
трогались в путь».
«Хорошо. Давай поглядим на купюры, которые оставил нам
старина Матс».
Миа достала пачку банкнот, посмотрела на них, не очень-то
понимая, для чего они предназначены.
"Возьми ту, на которой написано «Джексон».
«Я… — смущенно. — Я не умею читать».
«Позволь мне встать у руля. Я прочитаю».
«Нет!»
«Хорошо, хорошо, успокойся. Это мужчина с длинными седыми
волосами, зачесанными назад, как у Элвиса».
«Я не знаю, о каком Элвисе…»
«Неважно, это та купюра, что лежит наверху. Вот и хорошо.
Остальные засунь поглубже в карман. Двадцатку держи в руке. Ладно, мы покидаем
этот скворечник».
«Что такое скворечник?»
«Миа, заткнись».
16
Когда они вернулись в вестибюль, шагая медленно, в ноги
впивались множество иголочек, Сюзанна с облегчением отметила, что за окном
сгущаются сумерки. Похоже «убить» день полностью не удалось, но большую его
часть она продержалась.
Народу в вестибюле хватало, однако, суета улеглась.
Красавица смешанных кровей, которая выдала ей/им ключ, более не стояла за
регистрационной стойкой: ее смена закончилась. Под козырьком перед центральным
входом двое других мужчин в зеленой униформе останавливали такси для гостей
отеля, многие из которых были в смокингах и длинных, сверкающих платьях.
«Отправляются на вечеринки, — объяснила Сюзанна. — Или в
театр».
«Сюзанна, что мне до них? Нам нужно просить одного из этих
мужчин в зеленых костюмах остановить желтый автомобиль?»
«Нет. Возьмем такси на углу».
«Ты так говоришь?»
«Слушай, достала ты меня своей подозрительностью. Ты везешь
своего малого туда, где его или тебя ждет смерть, я в этом уверена, но я
признаю твою решимость добраться до того места и сдержу обещание. Да, я так
говорю».
«Хорошо».
Не произнеся более ни слова, уж тем более, не извинившись,
Миа покинула отель, повернула направо и зашагала ко Второй Авеню,
«Хаммаршельд-Плаза-2» и прекрасной песне розы.
17
На углу Второй авеню и Сорок шестой улицы у тротуара
припарковался красный металлический фургон. От времени краска заметно выцвела.
В этом месте бордюрный камень выкрасили в желтый цвет, и мужчина в синим
костюме, с нашивкой на рукаве «Служба охраны», обсуждал сей факт с другим
мужчиной, высоким и белобородым.
А внутри Миа внезапно забурлило смятение.
«Сюзанна?»
«Что случилось?»
«Этот мужчина!»
«Охранник? Ты про него?»
«Нет, тот, что с бородой! Он же выглядит точь-в-точь, как
Хенчек! Хенчек из Мэнни! Разве ты не видишь?»
Миа и не видела, и не хотела видеть. Она уже поняла, что
парковка фургонов у тротуара в тех местах, где бордюрный камень красили желтым,
запрещалась, и, хотя бородатый мужчина это понимал, отгонять фургон он
определенно не собирался. Наоборот, продолжал расставлять мольберты, а на них —
картины. Миа чувствовала, что на эту тему мужчины спорят не в первый и, судя по
всему, не в последний раз.
— Я вынужден выписать вам квитанцию на уплату штрафа,
преподобный.
— Делай, что должен, охранник Бензик. Бог любит тебя.
— Хорошо. Рад это слышать. А квитанцию вы порвете. Так?
