— Потеряли?
— Отдает безумием, не так ли? Но писательство — занятие
безумцев. Вы знаете, что однажды Эрнест Хемингуэй оставил в поезде сборник
коротких рассказов?
— Правда?
— Правда. У него не было ни второго экземпляра, ни третьего,
ни копирок. Только первый, он и потерялся. Что-то подобное произошло и со мной.
Как-то крепко выпив, а может, закинувшись мескалином, я написал схематичный
план фантастической саги на пять или десять тысяч страниц. Думаю, конспект
получился отличный. И по форме. И по стилистике. А потом я его потерял.
Возможно, конспект сдуло с багажника моего мотоцикла, когда я возвращался из
какого-нибудь гребаного бара. Никогда раньше такого со мной не случалось. Я
всегда бережно отношусь к своей работе, чего не могу сказать об остальном.
— Понятно, — кивнул Эдди и у него возникло желание спросить:
«А не крутились ли поблизости люди в кричащих одеждам, аккурат в те дни, когда
ты потерял конспект. Такие люди, что любят ездить на больших автомобилях?
„Низкие люди“, если давать им общую характеристику. А может, рядом вертелся
кто-нибудь с красной отметиной на лбу? Которая выглядела, как кровавый круг?
Короче, нет ли у тебя ощущений, что кто-то украл твой конспект? Может, этот
кто-то очень не хотел, чтобы ты дописал „Темную Башню“ до конца?»
— Пойдемте на кухню. Нам нужно посовещаться, — Эдди очень бы
хотелось знать, а о чем, собственно, им нужно посовещаться. Но в любом случае,
тему им следовало найти правильную идею, потому что это был реальный мир, не
допускающий повторов.
7
Роланд понятия не имел, как снарядить, а потом включить
стоящую на столике у плиты кофеварку, но зато нашел на одной из полок старый,
помятый кофейник, практически ничем не отличающийся от того, что в стародавние
времена вез с собой Ален Джонс, когда трое мальчишек отправились в Меджис
считать скот. Плита сэя Кинга работала на электричестве, но даже ребенок
сообразил бы, как включаются горелки. Когда Эдди и Кинг спустились на кухню,
вода уже закипала.
— Я не пью кофе, — Кинг направился к холодильнику, обходя
Роланда по широкой дуге. — И обычно я не пью пива до пяти часов, но, пожалуй,
сегодня сделаю исключение. Мистер Дин?
— Кофе меня устроит.
— Мистер Гилеад?
— Дискейн, сэй Кинг. Я тоже выпью кофе и говорю, спасибо
тебе.
Писатель открыл банку, дернув за встроенное в крышку кольцо
(Роланд решил, что это потрясающе умно, но при этом чистое расточительство).
Послышалось шипение, потом кухню наполнил приятный запах
(каммала — кам — кам)
Дрожжей и хмеля. Кинг в один присест осушил как минимум
полбанки, вытер пену с усов, поставил банку рядом с кофеваркой. Бледность с
лица не сошла, но он вроде бы уже полностью пришел в себя. Стрелок полагал, что
держится писатель очень достойно, во всяком случае, пока. А может, на каком-то
глубоком уровне рассудка и сердца Кинг ожидал этого визита? Знал, что они
придут?
— У вас жена и дети, — нарушил молчание Роланд. — Где они?
— Родители Тэбби живут на севере, около Бангора. Моя дочь
последнюю неделю была у бабушки с дедушкой. Тэбби взяла нашего младшего, Оуэна,
он еще младенец, и уехала к ним час тому назад. Я должен забрать моего второго
сына, Джо, через… — он взглянул на часы… — примерно через час. Хотел
поработать, поэтому на этот раз мы решили поехать на двух автомобилях.
Роланд обдумал его слова. Похоже на правду. Кинг,
несомненно, говорил им, если с ним что-нибудь случится, его скоро хватятся.
— Я не могу поверить, что все это происходит на самом деле.
Надеюсь, я вас не рассердил? В любом случае, видеть, как оживает написанная тобой
история, это сильное потрясение.
— Например, «Салемс-Лот», — предположил Эдди. Кинг приподнял
брови.
— Так вы об этом знаете? Там, откуда вы пришли, есть
Литературная гильдия? — он допил пиво. Роланд подумал, что Кинг — большой
любитель этого напитка. — Пару часов тому назад на той стороне озера выли
сирены, там же поднимался столб черного дыма. Я видел его из моего кабинета.
Тогда подумал, что горит трава, в Харрисоне или Стоунэме, но теперь
засомневался. Без вас не обошлось? Не обошлось, не так ли?
— Он об этом пишет, Роланд, — вставил Эдди. — Или писал.
Говорит, что перестал. Но называлось его сочинение «Темная Башня». Так что он
знает.
Кинг улыбнулся, но Роланд подумал, что хозяин дома впервые
по-настоящему испугался. Если не считать момента встречи, когда он вышел из-за
угла и увидел их. Свое творение.
«Так мне следует себя называть? Его творением?»
С одной стороны, да, с другой, вроде бы нет. От этих мыслей
у Роланда разболелась голова, к горлу вновь подкатила тошнота.
— Он знает, — повторил Кинг. — Мне это не нравится, парни.
Когда в истории кто-то говорит: «Он знает», следующей обычно стоит фраза: «Мы
должны его убить».
— Поверь мне, когда я это говорю, — по голосу Роланда
чувствовалось, что он придает большое значение своим словам. — Убить тебя —
самое последнее, что может прийти нам в голову, сэй Кинг. Твои враги — наши
враги, а те, кто помогают тебе на твоем пути, наши друзья.
— Аминь, — подвел черту Эдди.
Кинг открыл холодильник, достал новую банку пива. Роланд
заметил, что банок там полным полно, больше, чем чего-то еще. Он стояли на
полках, как шеренги солдат.
— В таком случае зовите меня Стив.
8
— Расскажи нам историю, в которой есть я, — попросил Роланд.
Кинг прислонился к столику у плиты, и солнечный луч упал ему
на макушку. Он глотнул пива и задумался над вопросом Роланда. И вот тут Эдди
увидел это в первый раз, очень смутно, возможно, благодаря контрасту с
солнечным лучом. Дымчатый, черный ореол, который окружал писателя. Тусклый.
Едва заметный. Но он был. Как чернота, которая пряталась за всем, что они
видели, когда попадали куда-либо посредством Прыжка. Неужто та же чернота? Эдди
так не думал.
Ореол едва просматривался. Но он был.
— Вы знаете, — начал Кинг, — истории я рассказываю плохо.
Звучит, как парадокс, но это так. В этом причина того, что я предпочитаю их
записывать.
«Он говорит, как Роланд?» — задался вопросом Эдди. Этого он
сказать не мог. Гораздо позже до него дошло, что Кинг говорил, как они все,
даже Роза Мунос, домоправительница отца Каллагэна в Кэлле.
Внезапно писатель просиял.
— Вот что я вам скажу. А почему бы мне не поискать рукопись?
У меня четыре или пять коробок с историями, которые я забраковал. «Темная
Башня» наверняка в одной из них, — забраковал. Бракованные истории. Слова не
имели для Эдди ровно никакого значения. — Вы сможете почитать ее, пока я съезжу
за своим маленьким мальчиком, — он улыбнулся, продемонстрировав большие,
неровные зубы. — А когда я вернусь, вы, возможно, уйдете, и я даже сумею
убедить себя, что вас не было вовсе.
