И пока Роланд думал, Эдди спросил Кинга, говорит ли ему
что-нибудь имя Блейн.
— Нет. В принципе, нет.
— А Луд.
— Как в луддитах? Религиозной секте машиноненавистников, да?
Я думаю, они существовали в девятнадцатом столетии, а может, и раньше. Если
память мне не изменяет, луддиты девятнадцатого столетия врывались на фабрики и
разбивали машины, — он улыбнулся, вновь продемонстрировав неровные зубы. — Я
думаю, нынче их место занял «Гринпис».
— Берил Эванз? Вы знаете, кто это?
— Нет.
— Хенчек? Хенчек из Мэнни?
— Нет. А кто такие Мэнни?
— Слишком сложно объяснять. А как насчет Клаудии-и-Инесс
Бахман?
Кинг расхохотался, в который уж раз удивив Эдди. Удивился и
сам Кинг, судя по выражению его лица.
— Жена Дикки? — воскликнул он. — Откуда, черт побери, вы о
ней знаете?
— Мне ничего о ней неизвестно. Кто такой Дикки?
— Ричард Бахман. Я начал публиковать некоторые из моих
первых романов, они выходили не в переплете, а обложке, под псевдонимом. Бахман
— мой псевдоним. Как-то вечером, изрядно выпив, я написал его полную биографию,
включая и упорную борьбу с лейкемией. Трижды ура мужеству Дикки! Короче, Клаудия
— его жена. Клаудия Инесс Бахман. Насчет "и" посередине… об этом
ничего сказать не могу.
Эдди вдруг почувствовал, как огромный невидимый камень
внезапно скатился с груди и исчез из его жизни. Клаудия Инесс Бахман —
восемнадцать букв. Значит, что-то добавило эту "и", а почему?
Естественно, для того, чтобы букв стало девятнадцать. Клаудия Инесс Бахман —
просто имя и фамилия. А вот Клаудия-и-Инесс Бахман — совсем другое дело… она —
часть ка-тета.
Эдди подумал, что только они нашли один ответ, из тех, за
которыми приехали сюда. Да, Стивен Кинг их создал. По крайней мере, создал
Роланда, Джейка, отца Каллагэна. До остальных пока просто не добрался. И он
передвигал Роланда, как шахматную фигуру по доске: иди в Талл, Роланд, переспи
с Элис, Роланд, преследуй Уолтера по пустыне, Роланд. Но, даже если он и
передвигал своего главного персонажа по доске, точно также передвигали и самого
Кинга. Буква, добавленная к имени жены его псевдонима однозначно на это
указывала. Что-то хотело, чтобы Клаудия Бахман вошла в ка-тет девятнадцати. А
значит…
— Стив.
— Да, Эдди из Нью-Йорка, — Стив улыбнулся чему-то своему.
Эдди почувствовал, как гулко забилось сердце.
— Что значит для вас число девятнадцать?
Кинг задумался. Снаружи ветер шелестел кронами сосен, гудели
лодочные моторы, каркала, та же самая или другая, ворона. Скоро на берегу озера
наступит час барбекю, а потом люди, возможно, поедут в город, чтобы послушать
концерт на площади или за чем-то еще, в этом лучшем из всех возможных миров.
Или, по крайней мере, самом реальном.
Наконец, Кинг покачал головой, и Эдди, который ждал, затаив
дыхание, выдохнул скопившийся в легких воздух.
— Извините. Это простое число, вот и все, что я могу про
него сказать. Простые числа интересуют меня, с тех пор, как мистер Сойчак
познакомил меня с ними на уроках математики в средней школе Лисбона. И, думаю,
мне было девятнадцать, когда я познакомился со своей женой, но, возможно, она
оспорит мои слова. Она у меня вообще любительница поспорить.
— А как насчет девяносто девяти?
Кинг вновь задумался, что-то стряхнул с пальцев.
— Чертовски солидный возраст. «Девяносто девять на могильном
камне». Это из песни, вроде бы она называлась… думаю, «Крушение в девяносто
девять». Нет, нет, это другая песня — "Крушение «Вечерней звезды».
«Девяносто девять на полке бутылок, мы взяли одну и пустили по кругу, осталось
на полке девяносто восемь бутылок». Кроме этого, ничего сказать не могу.
Теперь пришла очередь Кинга взглянуть на настенные часы.
— Если я не уеду в самое ближайшее время, Бетти Джонс
позвонит, чтобы узнать, не забыл ли я, что нужно забирать сына. А после того,
как я заберу Джо, мне предстоит проехать сто тридцать миль на север. Ехать мне
было бы проще, если б я не налегал на пиво. А на пиво я бы не налегал, если б
на моей кухне не сидели двое вооруженных призраков.
Роланд несколько раз кивнул, взялся за пояс-патронташ,
достал патрон, начал рассеянно вертеть его между большим и указательным
пальцами левой руки.
— Еще один вопрос, если ты не возражаешь. А потом мы пойдем
своей дорогой, а ты — своей.
— Так спрашивайте, — Кинг посмотрел на третью вскрытую
банку, затем вылил остаток пива в раковину, на лице читалось сожаление.
— Это ты написал «Темную Башню»?
Эдди вопрос показался бессмысленным, но глаза Кинга
вспыхнули, он ослепительно улыбнулся.
— Нет! И если я когда-нибудь напишу книгу о том, как писать
книги, а я, вероятно, могу ее написать, потому что учил этому, прежде чем
полностью не ушел в писательство, то в ней так и скажу. Ни «Темную Башню», ни
любую другую, по большому счету, нет. Я знаю, есть писатели, которые
действительно пишут, но я не из их числа. Фактически, когда меня покидает
вдохновение и перестают появляться новые идеи, история, над которой я работаю,
обычно превращается в дерьмо.
— Я никак не возьму в толк, о чем вы говорите, — вставил
Эдди.
— Все равно, что… эй, ловко, однако!
Патрон, который катался взад-вперед между большим и
указательным пальцами, вдруг легко закувыркался по тыльной стороне руки,
отправившись на прогулку от указательного пальца к мизинцу Роланда, потом
двинулся обратно.
— Да, — согласился Роланд, — ловко, не так ли?
— Так вы загипнотизировали Джейка на дорожной станции. Чтобы
заставить вспомнить, что его убили.
«И Сюзан, — подумал Эдди. — Так он загипнотизировал и Сюзан,
только ты об этом еще не знаешь, сэй Кинг. А может, знаешь. Может, где-то
глубоко внутри ты знаешь все».
— Меня пробовали загипнотизировать, — продолжил Кинг. — Один
парень вытащил меня на сцену во время ярмарки в Топшэме, когда я был
подростком, и попытался заставить кудахтать, как наседка. Ничего у него не
вышло. Это случилось примерно в то время, когда умер Бадди Холли. И Большой
Боппер. И Ритчи Валенс. Тодана! Ах, Дискордия!
Внезапно он замотал головой, словно хотел прочистить ее, и
перевел взгляд с пляшущего патрона на лицо Роланда.
— Я только что что-то сказал? — спросил он.
— Нет, сэй, — Роланд смотрел на пляшущий патрон, мотающийся,
как маятник, поперек тыльной стороны руки… и, естественно, глаза Кинга тоже
вернулись к патрону.
