— Тогда пусть так и будет. Услышав песнь Черепахи и крик
Медведя, ты должен снова начать писать.
— Когда я открываю глаз в твой мир, он видит меня, — пауза.
— Оно.
— Я знаю. Мы постараемся защищать тебя в эти моменты, точно
так же, как пытаемся защитить розу.
Кинг улыбнулся.
— Я люблю розу.
— Вы ее видели? — спросил Эдди.
— Конечно, в Нью-Йорке. Надо подняться по улице от отеля
«ООН-Плаза». Раньше там был магазин деликатесов. «Том и Джерри». Чуть в
глубине. А теперь на месте магазина пустырь.
— Ты будешь рассказывать нашу историю, пока не устанешь, —
продолжил Роланд. — Когда ты больше не сможешь ее рассказывать, когда песня
Черепахи и крик Медведя станут едва слышными, тогда ты прервешься, чтобы
отдохнуть. А как только вновь появятся силы, будешь писать дальше. Ты…
— Роланд…
— Сэй Кинг?
— Я сделаю, как ты говоришь. Я буду слушать песнь Черепахи
и, всякий раз, услышав ее, продолжу писать твою историю. Если буду жив. Но ты
тоже должен слушать. Ее песню.
— Чью?
— Сюзанны. Ребенок убьет ее, если вы не поспешите. А ваши
уши должны быть очень чуткими.
Эдди в испуге взглянул на Роланда. Стрелок кивнул. Пора
двигаться дальше.
— Послушай меня, сэй Кинг. Я рад, что мы встретились в
Бриджтоне, но теперь мы должны покинуть тебя.
— Хорошо, — в голосе слышалось столь искреннее облегчение,
что Эдди едва не рассмеялся.
— Ты останешься на этом месте, там, где сейчас стоишь, еще
на десять минут. Ты понимаешь?
— Да.
— Потом ты проснешься. В очень хорошем настроении. И
забудешь, что мы побывали здесь, будешь помнить об этом только на самых
глубоких уровнях своего сознания.
— В ямах на дне, заполненных илом.
— В ямах на дне, заполненных илом, именно так. А наверху ты
будешь думать, что прилег поспать. И отлично выспался. Ты поедешь за своим
сыном, а потом уже с ним, куда нужно. Ты будешь отлично себя чувствовать.
Будешь жить полноценной жизнью. Напишешь много историй, но каждая из них будет
в большей или меньшей степени связана с этой. Ты понимаешь?
— Йя-я, — ответил Кинг голосом уставшего и чем-то
раздраженного Роланда, и Эдди вновь почувствовал бегущие по спине мурашки. —
Потому что видимое не может оставаться невидимым. А то, что известно, не может
быть неизвестным, — он помолчал. — За исключением, возможно, смерти.
— Да, возможно. Всякий раз, когда ты услышишь песнь
Черепахи, раз уж так все это звучит для тебя, ты будешь вновь браться за нашу
историю. Единственную реальную историю, которую ты должен рассказать. А мы
постараемся тебя защитить.
— Я боюсь.
— Знаю, но мы постараемся…
— Я не об этом. Я боюсь, что не успею закончить ее, — теперь
он не говорил — шептал. — Боюсь, что Башня упадет, а вина за это ляжет на меня.
— Это решать ка, не тебе, — ответил Роланд. — Или мне.
Думаю, мы получили ответы на все вопросы. А теперь… — он кивнул Эдди, встал.
— Подождите, — вырвалось у Кинга. — Мне разрешено отправить
почту, но только один раз.
«Говорит, как заключенный в колонии строгого режима», —
подумал Эдди, а вслух спросил:
— И кто разрешает вам отправить почту, Стив?
Кинг нахмурился.
— Ган? — задал вопрос самому себе. — Это Ган? — потом,
словно солнце, пробивающееся сквозь утренний туман, лоб его разгладился, на
губах появилась улыбка. — Думаю, я сам! Я могу послать себе письмо, может, даже
маленькую посылку… но только раз, — улыбка стала шире. — Все это… похоже на
сказку, не так ли?
— Да, действительно, — согласился Эдди, думая о стеклянном
дворце, который перегородил автостраду в Канзасе.
— И что ты сделаешь? — спросил Роланд. — Кому отправишь
письмо или посылку?
— Джейку, — без запинки ответил Кинг.
— И что ты ему скажешь?
Голос Кинга стал голосом Эдди. Не имитацией — истинным
голосом Эдди. И голос этот заставил Эдди похолодеть.
— Дад-а-чам, дад-а-чом, — нараспев произнес Кинг. — Не
волнуйся, ты с ключом!
Они ждали продолжения, но, похоже, напрасно. Эдди посмотрел
на Роланда, и на этот раз пришла его очередь вертануть пальцами: мол, пора
идти. Роланд кивнул и они направились к двери.
— От всего этого просто мороз по коже, — заметил Эдди.
Роланд не ответил. Эдди остановил его, прикоснувшись к руке.
— Вот что еще, Роланд. Пока он загипнотизирован, может,
сказать ему, чтобы он бросил пить и курить. Особенно курить. Похоже, сигарету
он изо рта не выпускает. Ты же сам видишь, повсюду эти гребаные пепельницы.
На губах Роланд а заиграла улыбка.
— Эдди, если начинать курить после того, как легкие
полностью сформировались, табак удлиняет жизнь, не укорачивает. По этой причине
в Гилеаде курили все, за исключением разве что самых бедных, но они старались
как-то разжиться куревом. Во-первых, табак не подпускает к легким вызывающие
болезни испарения. Во-вторых, отгоняет многих опасных насекомых. Все это знают.
— Главный хирург Соединенных Штатов порадовался бы, узнав,
что в Гилеаде все это знают, — сухо ответил Эдди. — А как насчет выпивки?
Допустим, как-нибудь вечером, в изрядном подпитии, он перевернется на своем
джипе или на автостраде выедет на встречную полосу и столкнется с кем-нибудь?
Роланд обдумал его слова, потом покачал головой.
— Я и так оказал сильное воздействие на его разум, влез в
дела ка. Сделал все, что мог, на большее я просто не решаюсь. Нам, конечно,
придется приглядывать за ним все эти годы, пока он… что ты качаешь головой?
Пока история будет «выходить» из него.
— Может и так, но мы не сможет приглядывать за ним двадцать
два последующих года, если только не решим бросить Сюзанну… а я на это никогда
не пойду. Как только мы прыгнем вперед, в 1999 год, возврата в прошлое не
будет. Во всяком случае, в этом мире.
Какие-то мгновения Роланд молчал, глядя на человека, который
стоял, прислонившись к столику, спал на ногах, но с открытыми глазами, волосы
падали на лоб. Еще семь или восемь минут, и Кинг проснется, начисто забыв о
появлении в его доме Роланда и Эдди… при условии, что к тому времени они уедут.
Эдди не верил, что стрелок оставит Сюзи в минуту смертельной опасности… но ведь
он позволил Джейку упасть, не так ли? Позволил Джейку упасть в пропасть,
однажды такое случилось.
