Желудок Каллагэна вдруг отяжелел, словно он только что очень
плотно поел. Он решил, что добавочный вес — страх.
— Я думал, что навсегда избавился от него. Когда Роланд
вынес его из церкви, я действительно подумал, что навсегда избавился от него.
— Иногда они возвращаются, — пожал плечами Джейк.
8
Джейк предполагал, что придется пробовать открывать его
уникальным ключом все номера подряд, но еще до того, как они добрались до
девятнадцатого этажа, сообразил, что им нужен номер 1919. Каллагэн тоже это
знал, у него на лбу выступил пот. Тоненькая, жаркая пленочка. Как при
лихорадке. Даже Ыш знал. Ушастик-путаник тихонько заскулил.
— Джейк, — подал голос Каллагэн. — Мы должны все обдумать.
Эта штуковина опасна. Более того, она несет зло.
— Именно поэтому мы и должны ее взять, — ответил Джейк. Он
стоял перед дверью номера 1919 и барабанил пальцами по магнитной
карточке-ключу. Из-за двери, из-под нее, сквозь нее, доносилось отвратительное
бубнение, словно какой-то идиот что-то пел на одной ноте. Бубнение это то и
дело перемежалось позвякиванием колокольцев. Джейк знал, что Черный Тринадцатый
может без труда отправить любого в Прыжок, в темные, лишенные дверей миры,
откуда, скорее всего, возврата не было. Даже если бы он и сумел вырваться
оттуда в другую земную реальность, там бы тоже царила едва ли не полная тьма,
словно при длящемся вечно солнечном затмении.
— Ты его видел? — спросил Каллагэн.
Джейк покачал головой.
— Я видел, — в голосе Каллагэна слышался страх, от смахнул
пот со лба. Щеки его посерели. — В нем — Глаз. Я думаю, это глаз Алого Короля.
Я думаю, какая-то его часть навечно заточена в этот шар, и часть эта безумна.
Джейк, везти Черный Тринадцатый в то место, где собрались вампиры и «низкие
люди», все равно что преподнести атомную бомбу на день рождения Адольфу
Гитлеру.
Джейк полностью отдавал себе отчет в том, что Черный
Тринадцатый может нанести огромный, возможно, непоправимый ущерб, но знал он и
другое.
— Отец, если Миа оставила шар в номере и сейчас едет туда,
где ее ждут, они узнают об этом достаточно скоро. И примчатся сюда на своих
больших автомобилях, прежде чем ты успеешь ойкнуть.
— Разве мы не можем оставить шар, чтобы его забрал Роланд? —
жалобно спросил Каллагэн.
— Да, — кивнул Джейк, — это хорошая идея, тогда как брать
его с собой в «Дикси-Пиг» — плохая. Но мы не можем оставить Черный Тринадцатый
здесь, — и Джейк сунул красную карточку-ключ в прорезь над дверной ручкой.
Послышался громкий щелчок, дверь распахнулась.
— Ыш, оставайся на месте, за дверью.
— Эйк! — Ыш сел на задние лапы, хвост оплел их колечком,
озабоченно посмотрел на Джейка.
Прежде чем они вошли в номер, Джейк положил холодную руку на
запястье Каллагэна и произнес ужасные слова:
— Защищай свой рассудок.
9
Миа оставила включенными все лампы, однако, странная темнота
прокралась в номер 1919 после ее ухода. Джейк сразу понял, что это тодэшная
темнота. А бубнение идиота и звяканье колокольцев доносилось из стенного шкафа.
«Он проснулся, — подумал Джейк с нарастающей тревогой. —
Раньше он спал, во всяком случае, дремал, но все эти перемещения разбудили его.
Что же мне делать? Ящика и мешка для боулинга хватит, чтобы уберечься от него?
Если ли у меня какое-нибудь дополнительное средство защиты? Заклинание,
амулет?»
Когда Джейк открыл дверь стенного шкафа, Каллагэну пришлось
призвать на помощь вся свою немалую силу воли только для того, чтобы устоять на
месте, не убежать, куда глаза глядят. Это атональное гудение, это позвякиванье
колокольцев воздействовали на уши, сердце, разум. Он вновь и вновь вспоминал
дорожную станцию, свой крик в тот самый момент, когда мужчина в капюшоне открыл
ящик. Каким же гладким был лежащий в ящике шар. Он лежал на красном бархате и…
вращался. А если бы он, Каллагэн, посмотрел на него, то этот бестелесный,
злобный взгляд выплеснул бы на него все безумие вселенной.
«Я не убегу. Не убегу. Если мальчик сможет остаться, я тоже
смогу».
Да, конечно, но мальчик был стрелком, и это многое
объясняло. Он был не просто дитем ка, он был дитем Роланда из Гилеада, его
приемным сыном.
«Разве ты не видишь, как он бледен? Неужто не понятно, что
он испуган не меньше твоего? Так что возьми себя в руки!»
Пусть это покажется странным, но смертельная бледность
Джейка успокоила его. А потом в голову пришла глупая детская песенка, он начал
напевать ее, успокоившись еще больше.
— Вокруг, вокруг шелковицы, — шепотом запел он, — мартышка
мчит за лаской… мартышке очень весело…
Открыв дверцы, Джейк обнаружил внутри небольшой сейф. Набрал
на кодовом замке 1919, но ничего не изменилось. Сделал паузу, смахнул пот со
лба обеими руками (они дрожали), предпринял вторую попытку: 1999, и дверца
распахнулась.
Песнь Черного Тринадцатого и звяканье колокольцев заметно
усилились. Теперь эти звуки холодными пальцами копались в их рассудках.
«А ведь он может забросить тебя куда угодно, — думал
Каллагэн. — Все, что от тебя требуется — на мгновение ослабить контроль над
собой… открыть ящик… открыть ящик… а потом… о, куда только ты ни сможешь
попасть! Сразу догонишь ласку!»
И хотя он знал, к чему это приведет, какая-то его часть
хотела открыть ящик. Жаждала этого. В этом он был не одинок. Увидел, как Джейк
опустился перед сейфом на колени, словно верующий у алтаря. Каллагэн протянул
руку, чтобы помешать Джейку достать из сейфа мешок, и рука эта словно налилась
свинцом.
«От того, что ты сделаешь или не сделаешь, ровным счетом
ничего не изменится», — прошептал голос у него в голове. Навевающий сон голос,
и очень убедительный. Тем не менее, Каллагэн продолжал тянуться к Джейку.
Схватил за воротник рубашки пальцами, которые, похоже, полностью потеряли
чувствительность.
— Нет. Не надо, — голос вязкий, безвольный, депрессивный. И
когда Каллагэн оттаскивал Джейка в сторону, двигался тот медленно, словно
преодолевал сопротивление не воздуха, а воды. Комнату теперь заливал тревожный
желтоватый свет, какой иногда можно увидеть перед жуткой грозой. И когда
Каллагэн сам упал на колени перед сейфом (на то, чтобы они, начав сгибаться,
коснулись пола, ушло никак не меньше минуты), он услышал голос Черного
Тринадцатого, как никогда громкий. «Убей мальчика, — вещал голос, — вспори ему
горло и напои шар освещающей теплой кровью». А потом и Каллагэну будет
дозволено выпрыгнуть из окна номера.
«И на всем пути до Сорок Шестой улицы ты будешь благодарить
меня», — заверял его Черный Тринадцатый, и голос звучал здраво и ясно.
