Она открыла заднюю дверь и выставила за порог пакеты с мусором, поместив их в специальные контейнеры с крышками. Из-под раковины она извлекла рулон бумажных полотенец и моющее средство для стекол. Она поведала внучке о том, что Карла дневала и ночевала в больнице, но малыш все равно умер. Карла держала его на руках, когда он перестал дышать. По Риджлайну даже разнесся омерзительный слух, что Карла приложила руку к смерти сына, который получил серьезную травму мозга и, если бы остался жив, нуждался бы в особом уходе.
— На самом деле никто так не думал, — заверила Мэллори Гвенни. — Но подруга рассказывала мне, что на какое-то время Карла обезумела от горя и ее саму пришлось госпитализировать.
— Так, значит, Карла сумасшедшая? — ахнула Мэллори.
— Мэллори Бринн! Горе матери, потерявшей ребенка, и связанный с этим событием период депрессии — это не сумасшествие. Я пару раз встречала Карлу, и она показалась мне любящей и заботливой матерью. Ведь у нее осталась дочь. Впрочем, она до сих пор оплакивает своего малыша. Времени прошло не так уж много. Кроме того, она отличается от большинства людей. Хотя если бы это было преступлением, то кое у кого из присутствующих возникли бы серьезные проблемы с законом. — Бабушка Гвенни многозначительно посмотрела на Мэлли. — А что это с твоей сестрой? Она как-то странно отреагировала на сообщение о похоронах сына Хайлендов.
— Это длинная история, — вздохнула Мэллори. — И мне кажется, она еще не окончена.
Дважды в жизни
На следующий день у Мерри было две тренировки. Когда, измученная, она вернулась домой, у дверей дома ее уже поджидала сестра.
— Пошли наверх, — скомандовала Мэллори не допускающим возражений тоном.
— Я хочу заглянуть к Оуэну, — заявила Мередит. — Привет, Муравей, — кивнула она Адаму.
Тот сидел на кухне всего в нескольких футах от девочек. Он был занят тем, что тщательно намазывал ломоть хлеба арахисовым маслом, причем делал это так медленно и важно, будто добавлял последние штрихи к портрету Моны Лизы. Мерри показалось, что она видит, как удлиняются его уши, так старательно он прислушивался к разговору сестер. Мэлли перехватила взгляд Мередит. Эта беседа, готовясь к которой она запорола тест по математике, никак не предназначалась для ушей братца. И она видела, что он догадался об этом по их тону.
— Мама и папа вернутся не раньше, чем через час. Так что… реноу итсап, — закончила Мэлли. — Реноу итсап реноу, — повторила она.
Мередит вызывающе вздернула острый подбородок, но послушно взлетела по лестнице, повинуясь требованию сестры. К тому времени как Мэллори, усадив Адама за примеры по делению в столбик, последовала за ней, Мерри уже лежала на кровати и довольно успешно прикидывалась спящей.
— Кто-нибудь другой тебе поверил бы, — сообщила ей Мэлли. — Но не я. — Тишина. — Мер, поднимайся и рассказывай, — вздохнула она.
Мередит неохотно села на кровати.
— Теперь мы знаем, что твой Бен — сын или внук парня, который погиб во Вьетнаме, — начала Мэллори. — Отлично. Но почему он мне снится? Такие сны мне о ком попало не снятся. Обычно речь идет о людях, представляющих какую-то угрозу. Но вместе с тем я не чувствую, чтобы от него исходила угроза. — Мередит продолжала сидеть с закрытыми глазами. — Объясни мне, что это значит. Я на твоей стороне. — Мэлли решила говорить без обиняков. Поскольку она видела будущее, ей никогда не приходилось иметь дело с привидениями. А Мерри видела их постоянно. С самого раннего детства она с удовольствием наблюдала за выходящими из стен и снующими по дому предками Бриннов. Поэтому Мэл спросила: — Мередит, как выглядит привидение?
— А это тут при чем?
Мэллори улеглась на свою кровать.
— Просто я хочу знать.
— Как самый обычный человек, — ответила Мерри. — Привидения не летают по воздуху и не наряжаются в простыни. Некоторые из них одеты в то, в чем их похоронили, например, в длинные белые платья.
— Они страшные?
— Не особенно.
— Ты не боялась их, даже когда была маленькой?
— Я их тогда почти не видела, только чувствовала. Но мне не было страшно.
— А потом? Когда мы стали старше?
— Была страшноватая парочка, — задумчиво произнесла Мерри. — Когда папа делал пристройку, — мне тогда, наверное, было столько, сколько сейчас Адаму, — в гараже появился какой-то мужчина, одетый в длинное черное пальто и черную шляпу. Он крикнул: «Убирайтесь отсюда вон!» У него был странный акцент, похожий на британский, только какой-то исковерканный. И он говорил будто из-под воды. Сначала начинали шевелиться губы, и только потом до меня доносился его голос. И двигался мужчина, как в замедленной съемке. Это было так странно. Одновременно и страшно, и не страшно. Понимаешь? Я просто сказала ему выметаться из нашего дома и добавила, что это дом Бриннов. Он ответил что-то непонятное.
— Что?
— Он сказал: «Где моя Мэри? Я не знаю этих Бриннов». А потом постепенно исчез.
— Как Чеширский кот?
— Нет! Вот балда! Он как будто становился все бледнее и прозрачнее… по чуть-чуть… как будто таял.
— А-а, — протянула Мэллори. — Расскажи мне о втором привидении.
Мередит встала с кровати и опустилась на колени возле окна.
— Я не хочу говорить о втором.
— Со мной?
— Даже с тобой.
— Мерри, пожалуйста. Я думаю, что видела привидение. Мне кажется, я знаю, кто это. Я должна понять, как отличить привидение от обычного человека. Кроме тебя, я не знаю никого, кто когда-нибудь видел привидения.
— Я не хочу о ней говорить.
— Это девушка?
— Да, — обернулась к сестре Мерри. — Она здесь жила.
— В Риджлайне? — спросила Мэллори, кутаясь в стеганое одеяло.
— В этом доме. В этой комнате. Хотя тогда здесь не было комнаты, а был только чердак.
Мэллори инстинктивно подтянула ноги с пола на кровать.
— В нашей комнате?
— Это было очень давно. Однажды вечером я поднялась сюда. Я искала свои детсадовские фотографии, которые нам сказали принести в школу на День Святого Духа. Она сидела возле окна на низком стульчике. На вид ей было не больше шестнадцати лет, и у нее были длинные — длиннее, чем у Саши, — белокурые волосы почти до самого пола. Она что-то пила из маленькой чашки. Какое-то лекарство. А потом потеряла сознание и упала. Я поняла, что она умерла.
— Она покончила с собой? В нашей комнате?
— Мэллори, я не думаю, что она намеревалась это сделать. Я не знаю, откуда я это знаю. Но она выпила больше, чем собиралась. Непонятно, что это было. Я испугалась, потому что на моих глазах умер уже умерший человек. Но еще мне стало грустно. У нее в руке было письмо.
