Будущее Мередит было ярким и безбрежным. Даже если в нем отсутствовал Бен. Она расслабилась. Возможно, мировой порядок все же существует.
— Когда он появится? — спросила Мэллори. — Я никогда не встречалась с привидением. Ты ведь уже признаешь, что он привидение? Верно? — Мерри кивнула. — А днем он появляется?
— Мэллори! Большинство привидений, которых я видела, появлялись именно днем. Мы с ним предпочитаем ночь по той же причине, что и вы с Дрю. Темнота позволяет нам уединиться.
— Ну да, днем все решили бы, что ты разговариваешь сама с собой.
— Как ты можешь быть такой жестокой? — спросила Мерри.
Мэллори притихла.
— Прости. Гигги, — добавила она на языке близнецов, что означало: «Я тебя люблю».
— Ты что же, считаешь, что они выходят в полночь и непременно волочат за собой цепи?
— Понятия не имею. Но я и в самом деле раскаиваюсь.
Мэлли украдкой огляделась, чтобы убедиться, что их разговор никто не подслушивает.
— Я познакомлюсь с ним и уйду. Но что касается всяких там переходов… выбрось это из головы. Мышка, прошу тебя. Сначала хорошенько подумай. А потом подумай еще раз. — К удивлению Мерри глаза сестры наполнились слезами. — Я не думаю, что у этой ситуации было много прецедентов.
[24]
Но твердо знаю, что не смогу без тебя жить.
В этот момент Мередит бросилась бежать. Она распахнула объятия и взлетела над землей, как часто делала это во время выступлений в группе поддержки. Но на этот раз было ясно, что ее кто-то поднял. Кто-то, кого Мэллори не видела.
Она отчаянно напрягала зрение и все свои способности. Но правила дара непреодолимой стеной стояли между ней и… и Беном. Она могла видеть только будущее. Бен принадлежал прошлому.
Сомнений больше не осталось.
Мерри, сияя от счастья, обернулась к сестре. Она уже была похожа на ангела. «Нет, — подумала Мэллори. — Нет, я ее не отпущу. Ни ради Бена, ни ради кого-либо еще. Это должно закончиться. Здесь и сейчас».
— Мэллори! — окликнула ее Мерри. — Это Бен Хайленд.
Мэлли не знала, что ей надо сказать. Но понимала, что обязана, уважая Бена, обращаться к нему так, как если бы он действительно стоял перед ней. Впрочем, в каком-то смысле, в каком-то виде, в какой-то форме так оно и было.
— Бен, привет. Он… Он ведь меня слышит? Да, Мышка? — заколебалась Мэлли.
— Он тебя слышит. Говорит, что видел, как ты буцала мяч с Адамом у лагуны, и подумал, что это я. Он тогда еще не знал, что нас двое.
При мысли о том, что ее видят те, кого не видит она, — а Бен явно не был в этом одинок, — Мэллори содрогнулась.
Собрав нервы в кулак, она заговорила снова:
— Бен, мы ведь не просто близнецы. Возможно, Мерри рассказывала тебе о нас.
— Рассказывала, — подтвердила Мерри. — Во всяком случае, о себе.
— То, что она говорила, касается нас обеих. Только она видит прошлое, а я — будущее. Вот почему я не вижу тебя. Мне… очень хотелось бы увидеть первую любовь моей сестры. Мне знакомо это чудо, когда тебе кажется, что ты можешь летать. У меня в жизни такое уже было. Но эти отношения пришлось прекратить, потому что вмешалась жизнь. Она-то и не допустила дальнейшего развития.
— Не надо, — предостерегла ее Мерри. — Мэлли, не пытайся ничего за меня решать.
— Бен, моя сестра готова ради тебя на все. Это любовь. Она больше, чем небо. Моя лучшая подруга тоже отдала все ради любви. Ради любви ко мне как к подруге и ради любви к мужчине. Это сломало ей жизнь. Но когда говорят, что любовь слепа… — Мэллори замолчала. Она не была уверена, что сейчас скажет, но знала, что каждое ее слово должно быть значимым и весомым. — Я не думаю, что это означает то, что любовь делает нас слепыми к недостаткам любимого человека. Я думаю, это означает, что любовь делает нас слепыми ко всему, что с этим человеком не связано. У Мередит есть семья, которая любит ее так же, как твоя семья любит тебя. У нее есть друзья, которые от нее без ума. У нее есть младшие братья, которым она нужна. — Мэл сделала шаг вперед. В воздухе дрожало нечто… физически ощутимое, едва ли не видимое. Она повернулась к этому почти световому явлению и продолжала: — А еще, Бен, у нее есть я. Ты не знаешь, что это такое — быть близнецом. Если ты заберешь у нас Мерри, если ты позволишь ей сделать этот выбор, — а это страшный выбор, — ты убьешь половину меня. Я это знаю. Моя бабушка уже шестьдесят шесть лет живет без своей сестры-близнеца. Она счастливый человек, но, если бы ее сестра не умерла, она была бы сейчас совсем другой…
— Мэллори, это не твой выбор, — оборвала ее Мерри. — Конечно, я позволю ей закончить, Бен, — произнесла она будто в ответ на чье-то замечание. — Я не сбрасываю со счетов то, что она говорит. Но у меня есть и собственное мнение. Мэллори, Бен не знает, почему он здесь, — добавила она. — Или почему он все еще здесь.
«Значит, он должен это узнать, — подумала Мэл. — Он должен это узнать, потому что это зашло слишком далеко. Мерри не должна нести на своих плечах столько горя».
— Мер, просто позволь мне закончить. А потом ты сможешь сказать Бену все, что считаешь нужным. Бабушка откровенно признается, что после смерти сестры она уже никогда не была прежней. Если моя сестра-близнец умрет по собственной воле и мне придется жить с этим до конца своих дней, я не уверена, что у меня хватит сил с этим справиться. Так что, если ты действительно любишь Мерри, отпусти ее. Она сможет объяснить тебе, почему это необходимо.
— Как ты могла, Мэллори? Теперь мне придется это сказать.
— Как ты могла этого не сказать, Мерри? Разве ты считаешь, что он этого не заслуживает?
Мередит обернулась к Бену. Девочка одновременно ненавидела сестру и была ей благодарна. Она подняла руки и положила ладони ему на плечи.
— Бен, что ты делал после того, как окончил школу? — начала она.
— Я так и не окончил школу, — произнес Бен, и в его глазах промелькнул испуг.
Мерри физически ощутила, как сквозь окружающий его сосново-коричный аромат пробился медный запах страха.
— Хотел ли я стать солдатом? Я только хотел повторить поступок Дэвида. Своего старшего брата. Я хотел быть смелым. Мне казалось, это было бы нечестно — увернуться от призыва и просто поступить в колледж, продолжая писать стихи.
— Что было дальше? — мягко спросила Мерри.
Бен прислонился к флагштоку. На его лице появилось страдальческое выражение, как в тот момент, когда Мередит увидела его впервые.
— Я… Я отправился в учебный лагерь и понял, как все это ненавижу. Я ненавидел все вокруг. Каждую проведенную там минуту я ненавидел до глубины души. Я знал, что никогда не смогу убить. Но отступать было поздно. Встречались ребята, которые притворялись сумасшедшими. Другие принимали таблетки, от которых их сердце начинало биться слишком часто. Но я этого сделать не мог. А потом, а потом…
