День за днем я звонил и писал письма, но практически безрезультатно. Как это ни прискорбно, но выяснилось, что очень немногих в Северной Америке беспокоила судьба итальянского журналиста, которого преследует и которому мешает работать полиция в то время, когда журналистов взрывали в Ираке и убивали в России.
«Вот если бы Специ попал в тюрьму… — то и дело слышал я, — мы могли бы что-то предпринять».
Наконец вмешался ПЕН-клуб. 11 января 2005 года комитет «Писатели в заключении» международного союза писателей «ПЕН интернешнл» в Лондоне послал Джуттари письмо, осуждающее обыск в доме Специ и изъятие у него бумаг. Письмо уведомляло, что «ПЕН интернешнл» озабочен возможным нарушением статьи 6.3 Европейской конвенции о правах человека, гарантирующей каждому, кому предъявлено обвинение, право на полную и подробную информацию относительно причин и содержания предъявленных ему обвинений.
Джуттари в ответ распорядился провести в доме Специ еще один обыск, который и состоялся 24 января. На сей раз они забрали сломанный компьютер и трость, в которой заподозрили скрытую электронную аппаратуру.
Но дискеты, спрятанной Специ за резинкой трусов, они так и не заполучили, так что мы смогли возобновить работу над книгой. В следующие несколько месяцев полиция мало-помалу возвращала Специ его материалы, архивы, заметки, компьютер — но только не злосчастный дверной упор. Джуттари и Миньини теперь хорошо представляли себе содержание будущей книги, поскольку им достались черновики из компьютера Специ. И, как видно, им не понравилось прочитанное.
В одно прекрасное утро Специ, открыв газету, прочел заголовок, от которого едва не выпрыгнул из кресла:
УБИЙСТВО НАРДУЧЧИ
ПОД СЛЕДСТВИЕМ — ЖУРНАЛИСТ
Подозрения Джуттари созрели, как вино превращается в уксус в плохо закрытом бочонке. Специ из назойливого журналиста превратился в подозреваемого в убийстве.
— Когда я это прочитал, — говорил мне по телефону Специ, — то почувствовал, словно попал в ремейк по «Процессу» Кафки в постановке Джерри Льюиса и Дина Мартина.
Глава 43
В течение года, с января 2005-го до января 2006-го, два адвоката Специ пытались выяснить, в чем именно его обвиняют. Государственный обвинитель Перуджи поставил на обвинениях гриф секретности «segreto istruttorio», не ПОЗВОЛЯЮЩИЙ сообщать что-либо о природе обвинений. В Италии за этим грифом часто следует преднамеренная утечка информации из прокуратуры, попадающая к избранным репортерам, которые публикуют ее, не опасаясь преследований. Таким образом прокуроры обнародуют свою точку зрения, в то время как публикация других материалов журналистам запрещается. Так, кажется, произошло и в этом случае.
Специ, как писали газеты, обвинили в препятствовании следствию по убийству Нардуччи, что вызвало подозрения в соучастии в убийстве и действиях по сокрытию преступления. Что из этого следовало, оставалось неясным.
В январе 2006-го мы закончили книгу и послали ее в издательство. Называлась она «Dolci Colline di Sangue». Буквально это переводится как «Сладкие холмы крови» по аналогии с итальянским выражением «Dolci Colline di Firenze» — «Сладкие холмы Флоренции». Выход в свет был назначен на апрель 2006-го.
В начале 2006 года Специ позвонил мне из Флоренции с платного телефона. Он сказал, что, работая над совершенно другим сюжетом, не относящимся к Флорентийскому Монстру, повстречался с отсидевшим срок мелким уголовником по имени Луиджи Руокко, который, оказывается, был старым знакомым Антонио Винчи. Этот Руокко поведал Специ удивительную историю — историю, которая совершит прорыв в следствии.
— Такого прорыва я дожидался двадцать лет, — сказал мне Марио. — Дуг, это совершенно невероятно. Эта новая информация позволит немедленно раскрыть дело. Мой телефон прослушивается, и е-мейлу тоже нельзя доверять. Тебе придется приехать в Италию — и тогда я тебе все расскажу. Ты будешь участвовать, Дуг. Мы вместе разоблачим Монстра!
Я с семьей вылетел в Италию 13 февраля 2006 года. Оставив жену и детей в великолепной квартире на виа Гибеллина, которую нам предложил друг, один из наследников Феррагамо, я поспешил к Специ, чтобы услышать невероятное известие.
За обедом Марио все рассказал мне.
Несколько месяцев назад он собирал материалы для статьи о женщине, ставшей жертвой врача, работавшего на фармацевтическую компанию. Врач без ее ведома использовал ее как подопытную для нового психотропного средства. Ему рассказал об этом случае Фернандо Заккария, бывший полицейский, когда-то специализировавшийся на проникновении в круги наркодилеров, а ныне — президент частного детективного агентства во Флоренции. Заккария, бескорыстный борец с беззаконием, собрал доказательства, которые помогли осудить врача за ущерб, причиненный женщине незаконным экспериментом. Он хотел, чтобы Специ написал об этой истории.
Однажды вечером, когда Специ сидел в доме потерпевшей вместе с ее матерью и Заккарией, он между делом упомянул о работе по делу Флорентийского Монстра и показал случайно оказавшуюся при нем фотографию с Антонио Винчи. Мать, разливавшая кофе, заглянула ему через плечо и вдруг воскликнула:
— Да ведь Луиджи знаком с этим человеком! И я его знала, и всех остальных тоже знала девочкой. Помню, они возили меня на сельские праздники.
Луиджи был ее бывший муж Луиджи Руокко.
— Мне необходимо встретиться с вашим мужем, — сказал Специ.
На следующий вечер они собрались за тем же столом: Заккария, Специ, та женщина и Луиджи Руокко. Луиджи был настоящим воплощением мелкого уголовника: неразговорчивый, с бычьим загривком, с широким угловатым лицом и курчавыми каштановыми волосами. На нем был спортивный костюм. Однако Специ понравился настороженный, но открытый взгляд его голубых глаз. Рассмотрев фотографию, Руокко подтвердил, что отлично знает Антонио и других сардов.
Специ кратко ввел Руокко в курс дела по розыску Флорентийского Монстра и поделился с ним предположением, что Антонио мог оказаться Монстром. Руокко выслушал его с интересом. Наконец Специ перешел к главному: не знает ли Руокко, каким домом Антонио мог втайне пользоваться в период убийств? Специ часто говорил мне, что Монстр, возможно, пользовался заброшенным сельским домом или развалинами как тайником для пистолета, ножа и прочего. Во времена убийств в Тоскане на каждом шагу попадались такие заброшенные дома.
— Разговоры слышал, — сказал Руокко. — Где он, не знаю. Но знаю, кто знает. Игнацио.
— Ну конечно, Игнацио! — воскликнул Заккария. — Он знаком со всеми сардами.
Через несколько дней Руокко позвонил Специ. Он переговорил с Игнацио и получил сведения о доме-тайнике Антонио. Специ встретился с Руокко перед супермаркетом на окраине Флоренции. Они зашли в кафе, где Специ проглотил чашку эспрессо, а Руокко выпил кампари с красным мартини. Руокко принес вдохновляющее известие. Игнацио не только знал тайник, но и был в этом доме вместе с Антонио всего месяц назад. Он заметил старый шкаф со стеклянной дверцей, в котором в ряд лежали шесть запертых металлических ящичков. Его взгляд упал на приоткрытый выдвижной ящик внизу, и в нем он мельком увидел два или даже три пистолета, один из которых мог быть «береттой» двадцать второго калибра. Игнацио спросил у Антонио, что в этих ящиках, на что тот отрывисто буркнул: «Мои вещи» и захлопнул шкаф.
